Речная нимфа
Шрифт:
Она решительно приподняла одну из кос, приспособила ножницы и отвернулась от зеркала. Только с третьей попытки толстая коса поддалась. Жоржетта, не глядя, отбросила ее в сторону и повторила процедуру.
Лишь после этого она позволила себе посмотреть на плоды своих трудов — и едва не застонала: вместо роскошных кос торчали два пенька.
Пока она подравнивала остаток волос, по щекам ее катились едкие крупные слезы. Волосы давно уже пребывали под шляпой, но все-таки они были. Теперь же не имело значения, обладала ли она когда-нибудь красивыми волосами. С тем же успехом она могла быть такой
Оплакав потерю, Жоржетта укрепила свое сердце и вытерла слезы. Как ни странно, после приложенных усилий ее внешний вид стал не так уж плох. Короткие волосы обрамляли лицо симпатичными завитками, а глаза казались еще больше. Девушка мысленно дорисовала себе облик эльфа: шляпа с бубенчиками, трико и туника с широким поясом. Ей бы это пошло. Она заставила себя улыбнуться.
С минуту она пыталась пригладить волосы, но для этого потребовался бы бриолин, никак не меньше. Наконец она махнула рукой на прическу и собрала обрезки волос. Жоржетта пообещала себе, что позже, когда все вернется на круги своя, сделает из них роскошный шиньон. В этом случае ей не придется слишком долго ждать, чтобы снова выдать себя за леди… если хватит смелости повторить спектакль — в прошлый раз он ей слишком дорого обошелся. Однако она и не подумала выбрасывать свои волосы, а засунула на самое дно сумки, под немногочисленные пожитки.
— С глаз долой — из сердца вон! — мрачно констатировала она, затягивая тесемку и бросая сумку в угол.
Однако пора было спускаться к ужину. Шляпа с обвисшими полями — спутник многих дней — висела на крючке у двери, и Жоржетта чуть было снова не нахлобучила ее на голову, потому что инстинкт подсказывал, что в новом обличье она даже более женственна, чем прежде. Но выбора по-прежнему не было, а есть хотелось ужасно.
Когда она вошла в обеденный зал гостиницы, то первым делом заметила не менее внушительную хрустальную люстру, чем в вестибюле. Это ее несколько отвлекло и заставило со вздохом подумать, что в некогда диких пограничных землях все чаще можно увидеть черты роскоши. Увы, роскошь и свобода никогда не шли рука об руку, а как раз свободу девушка ценила превыше всего.
На столах, покрытых крахмальными скатертями, сверкали серебро и хрусталь. Оглядевшись, Жоржетта заметила в дальнем углу Пирса и на подкашивающихся ногах направилась к нему, молясь, чтобы он хотя бы не устроил публичной сцены, если немедленно распознает в ней свою утраченную мечту.
Разумеется, он посмотрел на нее как раз тогда, когда она проходила под самой люстрой и была омыта светом с головы до ног. Он вскочил, округлив глаза. Ноги Жоржетты отказались ей служить совершенно, и она замерла с сильно бьющимся сердцем. Лишь чувство собственного достоинства удержало ее от бегства. Нет уж, пусть, если хочет, убирается сам! Ведь все это его вина!
Она заставила себя продолжать путь, и пока приближалась, Пирс таращил на нее глаза, словно баран на новые ворота, что невыразимо нервировало. Потом он вдруг как подкошенный рухнул на стул.
Девушка уселась напротив и, казалось, целую вечность выносила пристальный осмотр.
— Я заказал для нас обоих, Жорж, — наконец сказал Пирс, играя вилкой. — Заказ принесут с минуты на минуту. Знаешь, я, пожалуй, был с тобой в последнее
Глава 11
Капитанскую каюту Пирс покинул в скверном расположении духа, так как ему только что было сказано, что ни о каком уединении до самого Сан-Франциско и речи быть не может. Поднявшись на палубу, он обнаружил, что паруса уже поймали ветер и что двухмачтовая шхуна выходит в открытое море. Оглядевшись, он заметил над штабелем бревен шляпу Жоржа и направился в ту сторону.
— Ну, что сказал капитан? — первым делом спросил парнишка, бросаясь ему навстречу. — Есть новости насчет отца?
— Никаких новостей о твоем драгоценном папаше мне не сообщили. Сказали только, что… черт возьми, у меня накопился длинный список того, за что надо сказать ему «спасибо»!
— В чем дело?
— В том, что у нас будет одна каюта на двоих.
— Нет, только не это!
— Я тоже так подумал, но это не меняет дела.
— Но нам же обещали! Это нечестно!
— Что я слышу! Слово «нечестно» только что вылетело изо рта Пакуинова недоноска! — проскрипел рядом знакомый голос.
Жоржетта посмотрела на говорившего и ахнула. Пирс поспешно повернулся и оказался лицом к лицу с Джаспером Блэквеллом, выпуклые рыбьи глаза которого так и светились злобной радостью. Так вот по чьей милости они лишились второй каюты!
Неуправляемая ярость внезапно переполнила Пирса, и он поддался ей почти с наслаждением. Он схватил Блэквелла за грудки и приподнял, благо тот был больше похож на хорька, чем на волка, хотя и любил скалить зубы.
— Если вы еще хоть раз скажете слово этому парню, все равно, хорошее или плохое, я сначала вытрясу из вас душу, а потом брошу вас за борт! Грехи отцов не распространяются на детей, запомни это!
Такое неистовое стремление защитить Жоржа изумило даже самого Пирса. Глаза Блэквелла, казалось, готовы были вывалиться из орбит. Однако он быстро опомнился, выпрямился и одернул невзрачный черный сюртук, причем как бы ненароком задержал руку на кобуре.
— Не вижу причин так волноваться, мистер. Мы с вами в одной лодке, хе-хе, в прямом и переносном смысле. Если бы не вороватый папаша этого парня, нас бы здесь не было.
— Допустим, у мистера Кингстона все еще есть дело к отцу, насчет лошади, — вставила Жоржетта, по вы… почему вы не на «Мечте Элен» вместе с мистером Стокером?
— Вопросы буду задавать я, — перебил Пирс, осадив ее взглядом, и обратился к Блэквеллу, который не спускал с парнишки зловещего взгляда. — Итак, что у вас за дело к капитану Пакуину?
Тонкие синеватые губы растянулись в кривой усмешке, и Пирсу тотчас захотелось эту усмешку стереть. Он приготовился действовать сразу, как только Блэквелл пальцем шевельнет, и поклялся себе, что у того не будет времени выхватить из кобуры оружие. Казалось, Блэквелл это понял, потому что перестал ухмыляться.
— Глупо было бы передраться со Стокером из-за какого-то корыта, на котором не увезешь и пары тюков. Он получил свое, а моя расписка все еще при мне. Вижу, вы оба ничего не слышали.