Реинкарнация и…
Шрифт:
Лиза, как могла, крепилась, улыбалась, но на щеке блестела свежая дорожка слез.
– Да, мама. Я тебе еще куплю скалку, ей дубасить удобнее, – Гарри ухмыльнулся. – Или железного отца семейства лучше отхаживать ломиком?
5 лет спустя.
– Дедуля?
– Что, внучек?
– Покажи сказку.
– Смотри, малыш.
Фрэнк сдвинул грудную пластину и включил экран.
– Жили-были дед и баба, – начал сказку Фрэнк, а на экране появилась баба, чем-то похожая на Лизу и дед – на
Малыш расцвел изумительной улыбкой.
– Ни у кого нет такого деда! – вырвалось из маленького сердца. – Я люблю тебя, дедуля.
– И я тебя, – в который раз признался дед. – И несла она яйца не простые, а золотые…
«Что может быть дороже любви? Я - железяка, но окружен любовью всей семьи. За что же меня так наградила судьба? Когда состоял из мяса и костей – понятно, но сейчас? Я отплачу всем, чем смогу: работой, заботой, советом, любовью… Я крепкий, еще лет триста отмерено, а потом наступит Мрак, Смерть. Значит, я переживу Лизу, Гарри и даже маленького Фрэнка?! Ужас! Нет горшей доли. Так чем же наградила судьба? Наказала воскрешением? Понимаю: я счастлив настоящим и страшусь будущего. Стоит ли его заранее бояться? Реальность никогда не предсказуема. Можно предугадать обыденное материальное событие, но счастье и несчастье… Нет смысла перегревать компьютер».
– Вот и вся сказочка внучек.
– Хочу еще, – маленький Фрэнк прижался к железному деду. – Расскажи сказку о себе.
– Про себя?
– Но ты же один такой, – малыш погладил теплый корпус. Дед специально подогрел его и колено. – Мой милый сказочный дед, расскажи про себя.
«Для него сейчас сказки, словно правда. Что ни расскажи – во все поверит. Но нужна ли ему моя сказка-правда? Когда-нибудь все равно все расскажу, так почему не сейчас?»
– Слушай, внучек.
Я посадил маленького Фрэнка на колено, на экране появилось двое ученых: Фрэйдюнг и Вильсон. Вильсон нес титановую полусферу.
– Жили-были двое ученых, – начал сказку Фрэнк под таинственные звуки Эверглейдских болот. Они ухали болотным газом, шипели водяными змеями, пищали комарьем и выводили рулады тысячами настырных глоток желтопуза, свиной лягушки и широкогорлой жабы, кое-где страшно ревел аллигатор. Нет лучшего фона для фантастических историй.
«Что может быть лучше? – работал блок анализа. – Дом рядом с огромным Майами, в персиковом острове-саду, а кругом доисторические Эверглейдские болота – источник сказочных настроений и любимых в семье лапок желтопуза…»
– Фрэнк, ты здесь? – прервала сказку Лиза.
– Да, да, – откликнулись оба.
– Фрэнк, внучек, тебя мама есть зовет.
– Потом, пусть дед сказку расскажет.
– Сказка не пропадет, – ласково перебила внука баба. – А еда остынет.
– Хорошо, – Фрэнк прижался к деду и бабе. – Я люблю вас.
– Беги, беги.
Малыш припустил между стволами персикового сада. У крыльца остановился:
– После еды расскажешь?
– Обязательно, – успокоил дед.
Лиза улыбнулась и заглянула в стеклянные глаза-объективы, словно надеясь в них что-то увидеть.
– Ты
– Разве утюг или кофемолку об их чувствах спрашивают?
– Не надо, Фрэнк, не обижай меня. Ты – мой муж, и если бы я видела бездушную машину, то и был бы только полотером, грузчиком, слугой…
– Прости, Лиза. Я и не мечтал в своих железных потрохах пробудить человечьи чувства, но, кажется, весь их спектр посетил твоего мужа. Сейчас я счастлив, но стоит нашему малышу споткнуться, расквасить нос, и я живу его болью и плачем. Я печалюсь, что тебе достался такой муж и счастлив, потому что мы вместе. Долго ли мы еще будем вместе вздымать пыль нашего пути?
– Всю жизнь, милый… Пока нас не разлучит смерть. А может, Бог позволит идти нам рядом и на небесах. Не стесняйся своего жесткого железного тела, я то знаю какая в крепкой стали спрятана нежная душа. А пока побредем, мой милый…
– До самой смерти?
– До самой. Нам ли ее бояться, Фрэнк?
По протоптанной годами дорожке шли в кипень цветущего сада влюбленные. Взявшись за руки, шли в разрушающую преграды-тела Вечность. И когда они постучат в ее врата, сплетутся их души в одну навеки. Пройдут еще столетия, и вернется сплавленная среди звезд душа с первым криком ребенка. Кем он будет? Новым Вивальди, Ньютоном? Неизвестно, но уж не Гитлер или Сталин. Будущее все же предсказуемо: яблоня родит яблоки, а чистая душа – светлого человека.
Лиза прижалась к железному корпусу мужа, словно пытаясь с ним слиться. Дунул ветерок и скрыл две, сросшихся в одну фигуры в густом снегу лепестков…
1996 год.
Московский Патриархат утверждает: всякая власть от Бога. А я наблюдаю за повелителем стаи альфа самцом павианом либо нашим ближайшим родственником шимпанзе и сомневаюсь, что Творец во все сует нос. А мы лишь размечтались, что далеко отошли от обезьян.
ВЛАСТЕЛИН ДЖУНГЛЕЙ
Герцог разжал пальцы и полетел сквозь густую зелень. Пробив верхний и средний ярусы лесного царства, он ухватился за лиану и ловко перенесся на ней к, затаившемуся в кустах, пузатому бананоеду.
– Привет, граф, – громко приветствовал герцог. – Что опять за старое?
Граф Прушинский с усилием проглотил застрявший от неожиданности кусок банана, смущенно опустил глаза.
Хозяин леса больно стегал толстые бока и отчитывал воришку:
– Председатель Мао не зря говорил, что ты втихую жрешь бананы.
– Врёт, врёт! – нагло оправдывался Прушинский, пряча бананы за спину. – Он сам их рвет без спроса.
– Все вы хороши! Растаскиваете народное достояние! Лучше бы делом занялись! – гневно кричал Герцог Брумель, лупил, пустившего слезу, графа, но постепенно перешёл на спокойный тон:
– Что прячешь за спиной? Ага, бананы! А говорил, что не воруешь! Ну, да ладно. Поскольку ты – министр торговли, то займись обменом этих бананов на манго… у властелина манговых зарослей. Один плод дарю тебе. Остальные – мои. Обманешь – убью. Топай.