Река её жизни
Шрифт:
Письмо было коротким. Отец передавал всем приветы, говорил, что соскучился и коротко, для матери: " Феня, приезжайте. Здесь жить можно…»
За неделю собрались: мать Зорьку отдала обратно в колхоз, в счёт долга. Домишко захотел купить учитель труда и физкультуры. Необходимые пожитки собрали. Кое-что мать продала, остальное раздарила.
Сегодня Сашка последний день училась. После уроков, обнялись с Тоней, даже слёзы навернулись, жаль было расставаться.
На следующий день уезжали. Мать договорилась, в колхозе дали лошадь с подводой доехать до станции. Тюки с пожитками
— Ничего не забыли?
Женька забежала перед школой попрощаться, обнялись, всплакнули…
— Шурка, ты, как приедете, сразу напиши, я потом, на твой адрес, тоже писать буду… — голосок у Женьки дрожал. — А может вы потом ещё вернётесь? — с надеждой проговорила она.
Повозка тронулась, а подружки всё махали друг другу, пока телега не скрылась за домами.
Сашка повернулась к матери, хотела спросить далеко ли ехать, но осеклась: та сидела как каменная, смотрела на удаляющееся село, в глазах стояли слёзы.
Глава 7. Без отца
Поезд тронулся. Мать и братья ещё распихивали под полки вещи, а Сашка уже прилипла к окну. Вокзал, люди, дома — всё медленно проплывало мимо, затем быстрее, быстрее, и вот, уже не видно строений, только деревья мелькают, да поля между ними. Вагон качался и монотонно грохотал. Внизу промелькнула речка и снова: деревья, поля, деревья…
Мать и братья наконец сели и молча смотрели в окно, каждый думал о своём прошлом и будущем.
Поезд часто останавливался, заходили и выходили какие-то люди, таскали туда-сюда вещи, громко разговаривали. Сашка, прислонившись к матери, то проваливалась в сон, то, от шума и толчков вагона, просыпалась, ворочалась и снова усыпала. Утром рано мать разбудила:
— Шурочка, проснись. Подъезжаем.
Начали суетиться, собирать вещи и подтаскивать их к выходу — сказали, что поезд в Нырках стоит недолго.
Алексей выскочил первый. Мать с Колей подавали ему вещи, потом спустились сами и приняли Шурку. Едва отошли — поезд тронулся и, набирая скорость, скрылся из виду.
Огляделись. К ним навстречу шёл отец. Радостно обнял мать, но та, почему-то, вспыхнула и, прикрывшись платком, заплакала. Лицо отца было распухшим, красным и от него пахло перегаром. Погрузили вещи в телегу — лошадь была привязана неподалёку. Поехали.
Отцу была выделена койка в рабочем общежитии. Когда приехали, им в общей комнате за занавеской дали вторую кровать — на всех.
Отцу было плохо, но бригадир, не разбираясь, отправил его на работу.
Лесозаготовки были разбиты на кварталы. Они поселились в четвёртом.
Первый день, пока осматривались. Все были в замешательстве. Вечером приехал с лесозаготовок отец. Вяло поел и тут же уснул. Ночью мать не спала, сидела рядом с ним, раскачиваясь. Отец весь горел, стонал и бредил во сне. Утром его отвезли в Ладву, в больницу, мать уехала его сопровождать.
Бригадир оформил мать уборщицей в общежитии. В её обязанности входила уборка помещений, а так же кипятить воду в соседнем здании, и носить кипяток в бак, в общежитие для рабочих. Но мать теперь каждый день пешком ходила к отцу в больницу, туда и обратно — четырнадцать километров. Поэтому,
Коля с Алексеем были у бригадира на подхвате: то грузить, то вывозить что-то. Вася им помогал.
Так шли день за днём, неделя за неделей. Пролетел апрель, прошла неделя мая — уже семь недель отец лежал в больнице, а лучше ему не становилось.
В этот день, мать с утра собрала еды и ушла к отцу. Обычно возвращалась к обеду, а тут нет и нет. Сашка вышла на улицу, решила ждать здесь. Майское солнышко приятно припекало. На лужайках снег давно сошёл и буйно цвела мать-и-мачеха. Куда ни бросишь взгляд — всё усыпано её мелкими, жёлтыми цветочками. Но в лесу снега было ещё много.
Издали заприметила тёмный силуэт матери, та шла еле передвигая ноги. Сашка побежала ей на встречу.
— Маам, что ж так долго то? Как отец?
Губы матери задрожали, махнула рукой:
— Погоди, Шура, не до тебя пока. Где ребята?
— Так с обеда снова в лес уехали.
Мать кивнула и побрела к бараку. Сашка плелась следом. Боялась снова задавать вопросы. Тревога охватила её.
Когда пришли братья, мать всё так же сидела уставившись в стену. Ребята обступили её и молча ждали, боясь услышать худшее.
Мать подняла глаза:
— Нет больше отца, сыночки, нет вашего папкиии, — заплакала в голос.
Шурка сразу и не поняла, как это нет? Потом мать стала рассказывать, как она пришла, а он уже в коридор вынесен.
— Потрогала, ещё тёплый был… Лечили то от бронхита, а у него, оказалось, воспаление лёгких было… Не спасли… Как же мы теперь без него то? — плечи матери безудержно содрогались.
Огорошенные известием, ребята молчали. Они пока не могли осознать, что отца больше нет.
Глава 8. Удалый баран
После похорон отца, семью перевели в восьмой квартал. Лесозаготовками там уже не занимались, и общежитие пустовало. Но здесь находилась конюшня с инфекционными лошадьми, вот ухаживать за ними и входило в обязанности семейства. Всем работы хватало: кормить, убирать, сено заготавливать, возить… Здесь же работала кузница. Водили лошадей подковы менять.
Сашке такая работа пришлась по вкусу. Только проснётся — бегом в конюшню. Лошади были разные, но она сразу выделила самых статных, молодых. Надо съездить дров привезти, запрягает не спокойную лошадку, а выбирает самого-самого красивого да резвого коня.
Чёрный жеребец, по кличке Буран, был её любимцем, но подчиняться Сашке не желал. Чтобы накинуть на него уздечку, Саша вставала на край кормушки и на цыпочках тянулась, а Буран вытягивал шею и отводил голову выше и выше. Иногда у неё получалось его обхитрить: уздечку спрячет за спину, протянет травку — жеребец губами потянется, наклонит голову, тут уж она не теряется, накидывает узду. Но Буран быстро учился и часто успевал и траву взять, и голову отвести. Тогда, провозившись вдоволь, Сашка шла запрягать Ракету. Рыжая лошадка, в белых носочках, ей тоже очень нравилась. Характер у лошади был покладистый, девочку слушалась, но к Бурану Сашка испытывала особые чувства.