Реконструкция
Шрифт:
Но однажды, подходя к школе со стороны Большой Воздвиженки, директор остановился взглянуть на инициированное им самим инженерно-строительное чудо. Посмотрев на почти готовый переход со стороны переулка, он медленно прошел под ним на задний двор, повернулся, задрал голову и понял, что стройка не окончена.
Раз уж переход почти существовал – основательный, на качественных опорах, – грех было этим не воспользоваться. В уме у Мити возникла идея: а почему бы не расширить переход в сторону двора? Длина перехода – метров десять, а расширить его можно метров на пять. Большой светлый класс в пятьдесят квадратов
Приложив руку ко рту, он окликнул рабочего, штукатурившего переход:
– Толя!
Рабочий посмотрел вниз:
– Утро доброе, Дмитрий Сергеевич! Как она?
– Порядок! Где мне Юру найти?
Юрой звали прораба.
– Сергеич, он сказал, попозже подойдет, у него дела там какие-то.
– Передай, чтобы, как появится, ко мне зашел.
– Не вопрос, Сергеич!
Через некоторое время в кабинет директора Шуховки зашел прораб.
– Слушай, Юра, – задумчиво сказал ему Вихров. – Смотри, какая мысль у меня. Переход-то этот вы, конечно, здорово делаете. Но я сегодня подумал – а что, если мы к нему еще небольшой объем пристроим? Буквально квадратов пятьдесят… Ну, расширим его в сторону двора?
Юра озадаченно смотрел на директора, а на лбу у него проявились морщины. Даже на него, человека спокойного и бывалого, этот неожиданный поворот посреди утвержденного плана строительства произвел впечатление.
– Чего, бэ, Сергеич? Ну ты даешь, бэ!..
В свою речь между некоторыми словами прораб время от времени добавлял звук «бэ». Произносил он его вполголоса и на выдохе, поэтому было не совсем понятно, то ли это начало какого-то слова, окончание которого не слышно, то ли ему требуется соединительная фонема для следующего, отчего речь его была плавной и интригующей.
– Да можно, бэ, в общем-то… Надо, бэ, только проект сочинить, бэ, на эту тему – но это не проблема, бэ, если деньги есть, бэ, это мы сделаем, нах (в этом месте была употреблена другая фонема). Сергеич, а деньги-то, бэ, у тебя есть?
– Есть-есть, Юра, деньги есть. Ты давай тогда проект делай, принеси мне его к концу недели, и нужно материалы закупать.
Проект был готов вовремя. Митя уже представлял, что это будет класс музыкальной литературы, оснащенный новой современной техникой: большим телевизором, видеомагнитофоном, хорошим усилителем и колонками, чтобы можно было показывать детям всякие оперы и концерты выдающихся музыкантов в записи…
Вихров привычно отнес проект расширения перехода знакомым инженерам, те не выявили никаких огрехов, и Юра получил указание приступить к закупке материалов и воплощению проекта в жизнь.
А Вихров занялся поиском денег. Потому что Юру он просто успокоил – денег на строительство дополнительной площади, которая в два раза превышает сам переход, у него не было. Ни у него, ни у Комитета по культуре. У них, к сожалению, даже нельзя было этих денег попросить, поскольку у Вихрова было только разрешение на строительство перехода, а на сооружение пристройки к нему никакого разрешения не было.
Митя понимал, что идти по официальному пути означало потерять темп. Даже процедура проектирования заняла бы несколько месяцев, а весь процесс согласования документации и выделения средств – не менее года. Но момент был уж очень благоприятный: можно сделать все и сразу. Комитет по
Митя уже планировал, как он оборудует кабинет музыкальной литературы, какие будут мебель и цвет стен. Идея была отличная, но финансово она была ничем не подкреплена. И тут Вихров вспомнил про своих вертолетчиков.
В стране уже наступило новое время – время невиданных по советским временам свобод и настолько же невиданной нищеты – как государства, так и его граждан. Поэтому руководителям государственных предприятий не возбранялось использовать вверенные им имущественные ресурсы так, чтобы частично облегчить стране заботы по финансированию людей, за ними присматривающих.
Вихров такой возможностью воспользовался, отремонтировав флигель, а две комнаты в нем сдав какой-то фирме по продаже – ни много ни мало – вертолетов. Комнаты располагались напротив туалета, и педагоги заниматься в них совсем не хотели.
Как понял Митя, фирма имела отношение к Министерству обороны. Во всяком случае арендаторы назвались бывшими военными, а представить, что у нас в стране вертолетами могут торговать частные лица, у Мити тогда не получилось.
Проще говоря, Вихров особенно не вникал в то, кому он сдал помещения. Фирм в то время расплодилось немерено, поэтому раз вертолеты – значит вертолеты.
Оказалось, впрочем, что эта фирма была какой-то особой: договор с ней Вихров заключил в марте 1992 года, но сколько с тех пор он ни пытался увидеться с арендаторами, сделать этого не удавалось – комнаты оставались запертыми. Лишь несколько раз кто-то говорил Вихрову, что видел людей, входивших или выходивших из них, однако сами арендаторы с Митей не общались, а застать их он никак не мог.
Тем не менее рассчитывать в этой ситуации можно было только на «вертолетчиков»: других источников дополнительного финансирования у Вихрова просто не было. Поэтому в течение следующих нескольких дней Вихров поставил себе в план регулярное посещение этих помещений. Он аккуратно приходил в недавно отремонтированный корпус и дергал дверные ручки комнат, отданных в аренду. Двери были заперты.
У Мити вошло в привычку заходить во флигель и в буквальном смысле слова ломиться в закрытые двери. Однажды вечером, перед уходом из школы, он автоматически направился во второй корпус для очередной проверки.
Вихров нажал на ручку двери, и она, против обычного, подалась. Он оказался в темноте между дверьми – все классы первого этажа были оборудованы тамбурами для лучшей звукоизоляции – и почувствовал, что в комнате явно кто-то есть. Тогда Митя осторожно приоткрыл вторую дверь.
За столом сидели двое худощавых мужчин с обветренными, чисто выбритыми лицами, их стрижки с короткими висками не скрывали пробивающуюся седину. Несмотря на то что они были в штатском, Вихров узнал в них тех самых бывших военных, которые год назад арендовали у него помещение.