Реквием машине времени
Шрифт:
– Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, – обратился Костров к Ромашину.
Инспектор остался стоять с молчащим Златковым.
– Ну и ну, – пробормотал Павел. – Час от часу не легче!
– Он еще слабо сказал, – тихо произнес Златков. – Под угрозой существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы хроноген не «провалился» к самому моменту образования нашего Мироздания! Кстати, по последним выкладкам расчетной группы, Ствол ушел и в будущее.
– Ну
– Это открытый хроноклазм, вариант которого никем не просчитан. Ни один запуск хроноускорителя в будущее до катастрофы не дал положительного результата. «Вязкость» времени в направлении будущего оказалась такой, что хроноген выталкивался из времени, как пробка из воды.
Павел помолчал, глядя, как Ромашин что-то рассказывает Кострову.
– Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о причине катастрофы…
– Не отрицаю, говорил… Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать бредовые идеи?
– Напрасно вы о нем так…
Начальник Центра пожал плечами.
– Не судите пристрастно о наших отношениях. Он меня не любил, это верно, да и я его не жаловал за несдержанность, излишнюю категоричность, но он прекрасный специалист… был. Жаль, что он пошел на этот безумный шаг без подготовки.
– Вы не ответили.
– Извольте. Я уже высказывался на эту тему. Одно из двух: или вмешались чужие разумные существа, или наши с вами правнуки. Многое говорит в пользу последнего: то, что раньше мы не могли проникнуть в прошлое глубже миллиарда лет, а тут вдруг провалились гораздо ниже. Не могли ни на минуту выйти в будущее и вдруг вышли. На поддержание ускорителя в рабочем состоянии нужна колоссальная энергия – почти четверть дневного ресурса земного энергопояса. Откуда она поступает в Ствол?
– А если чужой разум?
– Я же говорю, по логике происходящего – похоже. Коль уж затронуто будущее Вселенной, другие цивилизации не могли не вмешаться. Но их вмешательство заметили бы сразу, оно было бы, наверное, сравнимо по мощности с общеземной катастрофой. Если бы я мог попасть в Ствол и посмотреть записи регистраторов!
– Павел вздохнул.
– Тогда я был бы не нужен. Хочу вернуться к вашему утверждению об угрозе существования Вселенной. Доказательства есть? Слишком уж фундаментальные вещи затронуты этими страшными словами. Вы не преувеличиваете степень опасности?
– Может быть, – неожиданно легко согласился Златков. – Извините, мне надо работать. У вас еще есть вопросы?
Павел вдруг понял, что устал.
– Нет, до свидания.
Выходя из зала, он оглянулся. Директор УАСС и начальник отдела безопасности смотрели ему вслед.
В отдел «Р» Павел прибыл в половине восьмого утра и первым делом прочитал поступившую информацию. По его просьбе расчетная группа отдела безопасности смоделировала обстановку в главном зале управления лаборатории во время эксперимента. Все было как обычно: мощность хроноимпульса, работа силового оборудования Ствола, разговоры по интеркому с абонентами. То есть ничто не предвещало катастрофы, и никто из экспериментаторов не заметил ничего необычного. Во всяком случае, за
Быстро дочитав остальное, Павел отправился в отдел разработки индивидуальных средств защиты, или «отдел бронемастеров», как его называли в техническом секторе.
Его встретил сам начальник отдела Тишо Алюш, бронзоволицый, с орлиным носом и пронзительными глазами, не то индус, не то перуанец. Одет он был во все красное и коричневое, но, как ни странно, гармонирующее с цветом лица и фигурой.
– Проходите, – Алюш сделал приглашающий жест. Голос у него был гортанный, горловой, и слова он выговаривал очень четко и правильно, как диктор интервидения. – Это мой кабинет. – Алюш указал на белую дверь с номером один. – Дальше лаборатории: микротехники, внутреннего обеспечения, газо– и водообмена, утилизации отходов, подгонки, легкой защиты, специальных средств защиты. Нам сюда.
Они вошли в лабораторию. Небольшой прямоугольный зал был поделен на отсеки, соединенные лентой транспортера, из дальней стены вырастали выпуклые щиты с люками и окнами – камеры испытаний. В зале было свежо и тихо, витали приятные травяные запахи.
Алюш провел Павла в самый конец зала, к последнему отсеку. В огороженной с трех сторон молочным пластиком комнатке стояли какие-то сложные агрегаты, у которых возились две девушки и юноша. Четвертый работник сидел перед экраном и следил за вспыхивающими в окошках пульта зелеными и красными цифрами.
– Третий цикл заканчиваем, – сказал он тонким голосом. – Показатели в пределах нормы. Приступать к последнему?
– После испытаний. – Алюш повернулся к Павлу, кивнул на экран. – Испытываем ваш скафандр.
Начальник отдела снял с зажимов одной из машин какой-то черный сверток с блестящими полосами и развернул в плоское подобие человеческой фигуры.
– Внутренняя оболочка. Она будет служить фильтром и удалять отходы метаболизма. Управляется биотоками, но есть и звуковое дублирование.
Павел с сомнением потрогал мягкую и эластичную пленку.
– А я в нее влезу?
– Не волнуйтесь, она рассчитана на крупногабаритную начинку. К сожалению, готов только первый скафандр, и он в камере.
– Нельзя ли посмотреть на скафандр в натуре?
– Нет ничего проще. Сеня, включи передачу из камеры.
Низкорослый Семен включил видеосвязь с камерой, одна из стен отсека исчезла, и на ее месте явился короткий круглый тоннель, заполненный слоистым голубым дымом. В дыму бродила странная серая фигура с конусом вместо головы. На спине у нее был круглый горб – генератор защитного поля, на поясе – ряд приборов и светящихся индикаторов.
Семен поколдовал на пульте, дым в камере исчез.
– Что, конец? – раздался с пульта голос испытателя.
– Еще нет, Лори, – ответил Семен. – Пришел инспектор безопасности, хочет посмотреть, как ты выглядишь в скафандре.
– Ну и как я ему?
– Нормально, как горбатый варан.
Павел покосился на Алюша, смущенного юмором подчиненных, некоторое время рассматривал скафандр со множеством окошек, штуцеров, рубчатых полос и выпуклых ромбов, превративший человека в неизвестное науке существо.