Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Маркаль Жан

Обратимся, однако, к Евангелию, в корне отличному от трех синоптических текстов. В Евангелии от Иоанна, наиболее надежном источнике (оно было создано на основе свидетельств самого Иоанна или его приближенных), Мария из Магдалы приходит к гробнице одна, но при этом Иоанн не говорит, что она пришла умастить тело, как того требовал обычай: «В первый же деньнедели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба» (XX, 1). Не решившись войти в гробницу, она мчится к Симону Петру «и к другому ученику, которого любил Иисус» (XX, 2), то есть к Иоанну. Эти двое спешат к гробу, но более ловкий и быстрый Иоанн добегает первым и видит, что тела Иисуса нет. Ученики возвращаются к себе, глубоко убежденные в том, что их Учитель воскрес.

Но Мария Магдалина не идет следом за ними. Ее поведение не совсем понятно: казалось, она должна радоваться тому, что сбылось предсказание, однако «Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не

знаю, где положили Его» (XX, 11–13). Вероятно, Мария не очень-то верила в то, что Иисус воскрес: она думала, что его недруги унесли тело, дабы не дать ученикам исполнить обычный погребальный обряд. Произнеся эти слова и обернувшись, она видит человека, стоящего рядом с нею. Это Иисус, но она не узнает его. Марии кажется, что перед ней садовник: напомним, все это происходит во владениях Иосифа Аримафейского, в его саду, где Иосиф построил гробницу для себя самого, но отдал ее тому, чьему учению он следовал тайно. «Из страха от Иудеев». Дело в том, что Иосиф из Аримафеи был значительным должностным лицом как у иудеев, так и у римлян. [162] «Садовник» спрашивает у нее, почему она плачет, и этот простой вопрос вызывает у Магдалины гнев, что красноречиво свидетельствует об ее отношении и чувствах к Иисусу: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (XX, 15). Сложно выразить настоящее любовное чувство более емко и точно.

162

Нужно заметить, что он действительно занимал высокое положение в обществе, иначе бы он не получил разрешения снять тело Иисуса с креста у самого Понтия Пилата. Согласно римским законам, тела казненных должны были оставаться на крестах.

Далее происходит сцена, которую можно интерпретировать сколь угодно и как угодно: «Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, [163] ибо Я еще не вошел к Отцу Моему; [164] а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. [165] Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и чтоОн это сказал ей [166] (XX, 16–18)».

163

Знаменитое «noli me tangere». Но по этому восклицанию Иисуса можно понять, что Мария бросилась к нему — или же от него.

164

Не совсем понятные слова. Наиболее допустимым их объяснением может быть то, что «метаморфоза» Иисуса, его путь к вознесению еще не был окончен.

165

Но вознесение, как известно, произойдет лишь по истечении сорока дней: до него Иисус еще появится перед учениками в Эммаусе и позволит коснуться своих ран Фоме Неверующему, «близнецу» (вот что означает имя Дидим, другое имя Фомы).

166

Следовательно, Иисус сказал Марии из Магдалы еще что-то, о чем не говорится в нескольких строках Евангелия от Иоанна.

Итак, мы собрали воедино все сведения о Марии из Магдалы, какие только можно было найти на страницах канонических Евангелий. Этого и мало, и много. Прежде всего, встает вопрос о том, что может быть общего между этими тремя женщинами, тремя Мариями. Известно, что в античные времена божества часто изображались в виде триад, следы этого сохранились даже в христианском догмате о Троице. Обычай придавать герою или богу три лика был широко распространен в культуре кельтов: в изобразительном искусстве галло-романского периода часто встречаются скульптурные группы «Трех Матерей» или трехглавые божества, как, например, изображение Цернунна на алтаре в Реймсе. Именем богини Бригитты в ирландском мифологическом эпосе обозначались три женских персонажа, в то время как сама она нередко представала в образе трех птиц. Нельзя сказать, что представление стало проще, но это так; триада входит в систему логики, которую сложно назвать традиционной или классической. Нельзя ли увидеть следы этой традиции и в «Трех Мариях» из Евангелия, черты которых угадываются в фольклорных персонажах легенды о Сен-Мари-де-ла-Мер?

В Евангелиях фигурируют три героини, которых порой принимают за один и тот же персонаж: безымянная грешница, явившаяся в дом фарисея и покаявшаяся перед Иисусом; далее, Мария из Вифании, сестра Марфы и Лазаря; наконец, Мария из Магдалы (то есть Мария Магдалина), пришедшая, по словам Луки, из Галилеи вместе с Иисусом. Как можно было отождествить целомудренную Марию из Вифании с падшей женщиной, проникнувшей в дом фарисея Симона ради того, чтобы искусить Христа? По словам Иоанна, «Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими» (XI, 2). Итак, перед нами четкое указание на уже знакомые нам действия. Здесь нет места сомнениям, но смущает другое: в рассказе Иоанна нет эпизода с грешницей, вошедшей в дом фарисея Симона, об этом говорит лишь Лука. В свою очередь Лука уточняет, что Симон жил в Вифании, то есть там же, где обитал и Лазарь с сестрами Марфой и Марией. Этого, по-видимому, оказалась достаточно, чтобы превратить Марию из Вифании в проститутку, которая вполне могла быть богатой женщиной, ведущей «веселый образ жизни». Но Вифания находится в Иудее, в то время как тот же Лука замечает, что Мария Магдалина пришла из Галилеи. Действительно, Магдала, селение, откуда родом Мария, находится в Галилее; при этом Лука добавляет, что Магдалина была среди тех женщин, «что следовали за Иисусом».

Итак, в канонических евангельских

текстах имеется множество предпосылок, дающих возможность уподобить трех Марий друг другу. Но есть вещи и получше. Мария из Вифании, грешница и Мария из Магдалы, безусловно, богатые женщины и входят в хорошее общество. Не была ли таинственная Мария одной из первых учениц Христа в то время, когда он проповедовал в Галилее? Это не абсурдное предположение. Подобную мысль можно найти у Якова Ворагинского, автора знаменитой «Золотой легенды». В этой агиографии порой очень сложно отличить реальность от вымысла, но в ней, тем не менее, можно найти все необходимые сведения (при условии, конечно, что от них нужно будет отобрать все лишнее). Яков Ворагинский превратил Марию Магдалину в женщину из знатной семьи, принадлежащей к королевскому роду; в наследство от этого рода ей достались богатые владения, в том числе дом в Вифании, поделенный между ней, сестрой Марфой и братом Лазарем, а также крепость Магдала, славившаяся своими развращенными нравами. Итак, Магдалина была богатой и охотно предавалась сладострастию, что вполне соответствует свидетельству, оставленному святым Лукой. Далее Христос прощает ее и изгоняет из нее семь демонов; с тех пор Иисус не отказывал Марии из Магдалы в милости. Такова легенда Якова Ворагинского. Нужно признать, что его рассказ очень убедителен, он даже не противоречит свидетельству Луки, поведавшему об окружении Христа следующее: «После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов» (VIII, 1–2).

Итак, можно безоговорочно согласиться с «тройственным образом» Марии из Магдалы, ученицы Христа, как и с тем, что Магдалина, при содействии сестры и брата, в некотором роде «финансировала» деятельность Учителя. Действительно, нельзя забывать о том, что Иисус во время своей проповеднической деятельности (то есть в течение трех лет) не работал. Нужно было, чтобы кто-то обеспечивал кров и пропитание как ему, так и его ученикам. Нельзя жить одним лишь святым духом, даже если ты Сын Божий. Иисус такой же человек, как и его апостолы: он нуждается в пище и во сне.

Порой создается впечатление, что Мария Магдалина занимала привилегированное место среди учеников. Почему же Римско-католическая церковь предпочла молчать о ее особом положении в этой общине? Из-за антифеминизма, царившего в лоне Церкви во времена раннего средневековья? Христианское понятие женственности, претерпевшее в современном мире значительные изменения (особенно после Второго Ватиканского собора), унаследовало как греко-латинские, так и древнееврейские концепции. Словно позабыв об удивительных женских ветхозаветных персонажах, евангелисты принизили роль женщины, сделав ее порочной и неспособной, например, исполнять священнические функции. Теологам и в голову не пришло бы ставить Марию из Магдалы на одну доску апостолами: удостоить саном священника женщину… какой ужас! В силу того, что священники — это законные наследники апостолов, из Марии Магдалины пришлось бы делать жрицу, которая стала бы одной из основ апостолической священнической преемственности.

И тем не менее… Сцена, в которой Мария из Вифании омывает ноги Христа и натирает их дорогими благовониями, к вящему гневу казначея этой общины (Иуды), может быть истолкована как своего рода рукоположение в священнический и королевский сан. Ритуал этот выполняет Мария — именно она является жрицей. «Разве нельзя предположить, что Мария из Вифании, проводившая большую часть времени у ног Спасителя, слушая его слова, предчувствовала (если не сказать знала) тайну Христа? Иисус упорно пытался донести ее до своих учеников, но их сердца до последнего момента оставались глухими. Почувствовала и приняла ее лишь Мария. Она знает, что пришло время явить эту тайну на свет: это своего рода пророческая интуиция… Мария помазывает голову Иисуса, тем самым нарекая его Королем и Священником, и натирает его ноги, признавая его Мессией и посланником Бога». [167] Итак, перед нами ритуал возведения на престол и в сан, который мог осуществить лишь один человек — тот, кто был облечен жреческой (разумеется, символической) властью. Иисус прекрасно знал об этом, иначе бы он не ответил на упрек Марфы словами о том, что у Марии «лучшая доля».

167

Georgette Blanqui`ere. La Gr^ace d’^etre Femme, Paris, 'ed. Saint-Paul, 1981, p. 163.

«Есть два места с названием Вифания: город, в котором жили Лазарь, Марфа и Мария, находившийся восточнее Иерусалима, приблизительно в трех километрах от него… На левом берегу Иордана, у брода, расположено местечко с тем же именем: в этих местах когда-то крестил Иоанн Предтеча. Эту Вифанию, вблизи пустыни и Мертвого моря, называют также Вифабарой, что может означать „Переправа“. Иоанн и Мария, каждый по-своему, даровали Иисусу крещение, инициацию — иными словами, право Переправы, право переступить порог. Две Вифании подобны друг другу, как зеркальное отражение, в равной степени как Магдалина, как эхо, повторяет действия Иоанна Крестителя: мужчина в одежде из верблюжьего волоса — и длинноволосая женщина. Разница лишь в том, что суровый ессей Иоанн обитает в бесплодной пустыне, призывает к покаянию и сыплет проклятиями, в то время как на другом берегу, в цветущей и радостной Вифании, Магдалина вещает о Любви и Прощении: это и есть переход из одного мира в другой. От Иоанна Иисус получил крещение в водах Иордана, но не получил миропомазания, какое было даровано древним царям Израиля. И все же, накануне страстей Господних, накануне „духовного и боевого крещения“, которого он желал, Христос получил миро от женщины Магдалины». [168] Древнее понятие «жреца-короля» к Иисусу вполне подходит, но, повторим это еще раз, королевское миропомазание может быть совершено только жрецом (или жрицей).

168

Jacqueline Kelen. Um amour infini, Paris, Albin Michel, 1983, p. 52–53.