Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Маркаль Жан

По поводу этого полотна было выдвинуто множество предположений и объяснений. Искусствоведы заверяют, что в нем нет ничего таинственного. Когда Пуссен создавал «Аркадских пастухов», он был тяжело болен и знал, что его дни сочтены. Художник воспользовался существующим сюжетом, чтобы воплотить в нем идею о неизбежности смерти и скоротечности земного существования, что было созвучно в тот момент его собственному мироощущению. Так или иначе, картина была написана по заказу кардинала Роспильози (будущего папы Климента IX), попросившего художника создать произведение, которое воплотило бы в себе «философскую истину». Поэтому живописец решил воспользоваться известным мифом об Аркадии.

Аркадия — горный дикий уголок Пелопонеса, напоминающий арену, окруженную венцом из гор, из-за чего этот регион в некоторой степени обособлен от внешнего мира; долгое время «арена» Аркадии была покрыта лесами. Свой мифологический статус этот край приобрел уже во времена античности: считалось, что название «Аркадия» произошло от имени Аркас, так звали сына нимфы Каллисто, верной спутницы Артемиды, сопровождавшей ее во время охоты. Согласно мифу. «Зевс обольстил спутницу Артемиды нимфу Каллисто и превратил ее в медведицу, чтобы спрятать нимфу от Геры. Однако если верить другим мифам, в медведицу ее превратила сама Артемида, чтобы наказать свою спутницу за нарушение обета девственности. Медведицу Каллисто во время охоты Артемиды затравила собачья стая,

а сама Артемида, по наущению ревнивой Геры, пронзила ее своей же стрелой. Чтобы спасти Каллисто от гибели, Зевс унес ее на небо, где она превратилась в созвездие Большой Медведицы. О Маленькой Медведице говорят, что это либо собака, преследующая медведицу, либо сын Каллисто, предок обитателей Аркадии». [180] Миф говорит о многом. Прежде всего имя «Аркас» происходит от индоевропейского корня «orks», что означает «медведь»; этот же корень лежит в основе греческого «arktos», ирландского «art», бретонского «arz» и, наконец, латинского «ursus». С одной стороны, древнее имя края может говорить о том, что в давние времена в Аркадии водились медведи, однако символический смысл, который заложен в образе медведя, вполне может объяснить то, почему Аркадия стала олицетворением Иного мира, параллельной подземной вселенной, не знающей о том, что такое смерть. Действительно, медведь спит в берлоге всю зиму и просыпается лишь летом, когда сверкает солнце. Но это равным образом и миф о короле Артуре, который спит на острове Авалон. Вот поэтому Аркадию из греческой мифологии можно считать эквивалентом острова Авалон и даже кельтского Иного мира, мира подземных холмов, где живут боги и герои древних времен.

180

Michel Praneuf. L’Ours et les Hommes, Paris, Imago, 1989, p. 37–38.

Вернемся, однако, в мир наземный, в котором обитает Никола Пуссен — человек, увлеченный доктринами герметизма. Известно, что прославленный живописец часто встречался с людьми, входившими в различные тайные «братства». Без сомнения, он и сам был членом одного из таких «инициатических обществ», наводнивших в XVII веке Италию и Францию. Его покровителем был Никола Фуке, поддерживавший с художником близкие отношения. В 1655 году суперинтендант финансов Никола Фуке направил в Рим своего брата, аббата Луи Фуке, «с тайным поручением приобрести произведения искусства, призванные украшать Бель-Иль, Сен-Манде и замок Во-ле-Виконт». Аббат обратился непосредственно к Никола Пуссену. Но только ли за этим прибыл в Рим брат суперинтенданта финансов Франции? В этом можно усомниться, прочитав письмо, посланное аббатом своему брату: «Вместе с господином Пуссеном мы задумали кое-что, что, благодаря господину Пуссену, окажется для Вас выгодным, если только Вы этим не пренебрежете; короли с большим трудом смогли бы вытянуть это у него, и после него впоследствии, быть может, никто в мире этого не возвратит; к тому же это не потребует больших расходов, а может обернуться выгодой, и это сейчас разыскивается многими, и кто бы они ни были, но равного или лучшего достояния сейчас на земле нет ни у кого».

Возможно, речь идет всего лишь о «темных делишках», связанных с миссией аббата, о неких не слишком достойных способах раздобыть произведения искусства по выгодной цене, о чем, кстати, будет заявлено в других письмах Луи Фуке к своему брату. Однако выражения, коими аббат уснащает это послание, все же чересчур таинственны для простой махинации с картинами. Возможно, между строк Луи Фуке сообщал брату некую информацию, гораздо более важную, чем сведения о трудностях, возникших при приобретении объектов искусства. Предположений, высказанных на этот счет, может быть множество, но одно можно сказать точно: Никола Фуке получил пожизненное заключение за то, что хранил секрет, который он не должен был раскрывать ни при каких обстоятельствах. Почему после ареста Фуке Кольбер предпринял поиски в архивах Разе? Что он искал? Удастся ли нам когда-либо распутать этот клубок противоречий?

Однако в биографии Никола Пуссена есть еще более любопытные подробности. Художник пользовался печатью, на которой был изображен человек, держащий в руках ковчег с девизом «tenet confidentiam», что можно перевести как «он хранит тайну». Что ж, обратимся к «тайне» — к произведению Мориса Барре «Тайна, полная света», опубликованному после его смерти. В этой книге собрано множество сведений о художниках, но некоторые замечания, высказанные Барре по поводу того или иного художника, поначалу приводят в замешательство. Так, автор пишет, что многие живописцы были членами инициатических братств, в частности, многие из них принадлежали к некоему «Ангельскому Обществу». Он подозревает в этом Делакруа, в том числе, из-за «ангельского аспекта его живописи»; под подозрением оказывается и Клод Желле (Лоррен), о котором Барре пишет: «Как кажется, он не появился на свет сразу, его готовили к этому». Иными словами, поступками и желаниями Клода Желле управляла секта спиритуалистов, членом которой он являлся. Барре добавляет: «Если кто-либо хочет узнать и понять Желле, ему следует обратиться к произведению Иоахима фон Зандрарта, где он изображен в достойной компании рядом со своим другом Никола Пуссеном». Нужно ли заключить из этого, что Никола Пуссен принадлежал к тому же «братству»? Продолжая разговор о Клоде Лоррене, которого он сравнивает с Пуссеном, Барре пишет: «Он был бы ничем, если бы его руку не направляли Ангелы, если бы он не был в этом небесном обществе, если бы его отстранили от того, что его вдохновляло и поддерживало. Он знал свое дело, но кроме него он ничего не умел». Итак, со слов Барре становится ясно, что «Ангельское Общество» существовало и в него входила большая часть художников и писателей своего времени. Но что еще лучше, автор раскрывает «пароль» этого общества: «Мы всегда должны оставлять в какой-нибудь части своего шедевра могильный каменьсо знаменитой надписью „Et in Arcadia ego“».

Те, кто еще сомневается в существовании «Ангельского Общества», условно-опознавательный знак которого изобразил на гробнице Пуссен, могут ознакомиться с письмом Жорж Санд к Поставу Флоберу от 17 декабря 1866 года. Вот что пишет «добрая дама Ноана»: «Во всяком случае, сегодня я готова начертать свою эпитафию! „Et in Arcadia ego“ — вы понимаете, о чем я». Последние слова объясняют все лучше, чем пространные комментарии на этот счет. Прежде чем стать «доброй дамой Ноана», Жорж Санд принимала участие во всех движениях в духе утопизма; она прекрасно знала, как следует относиться к некоторым «братствам», унаследовавшим в той или иной степени традиции «Баварских иллюминатов» и тайных «орденов» средневековья. До появления на свет «Чертовой лужи» ею был написан роман «Консуэло», одним из эпизодов которого становится встреча Консуэло с Невидимыми, членами таинственной секты. Вот как описывает их Жорж Санд: «Они — подстрекатели всевозможных восстаний, они имеют доступ ко двору любого государя, управляют всеми делами, решают вопросы войны и мира, выкупают пленных, облегчают участь несчастных, карают негодяев, заставляют королей дрожать на своих тронах,

словом — от них зависит все счастье и все несчастья на этом свете». [181] Возможно, и Никола Фуке в бытность свою заставил Людовика XIV если не подрожать на троне, то хотя бы немного поволноваться, покуда ему не пришлось трепетать самому — вероятно, потому, что он предал «братство», к которому принадлежал. Предательства организациями такого рода не прощаются. Невидимые всегда там, где им надлежит быть: «Невидимые — это люди, которых никто не видит, но которые действуют… Никто не знает, где они живут, но они повсюду. Многих путешественников они убивают, а многих других спасают от разбойников — смотря по тому, кого они считают достойным наказания, а кого — защиты». [182] Как тут не вспомнить аббата Жели, убитого в Кустоссе без видимых на то причин? Разве то, что рядом с ним был найден листок сигаретной бумаги с надписью «Viva Angelina», не доказывает присутствия в Разе членов «Ангельского Общества»? Неужели после всех этих доводов найдется тот, кто еще сомневается в существовании этого братства, действительным членом которого был Никола Пуссен, а мифической родиной — страна Аркадия?

181

Жорж Санд.Графиня Рудольштадт // Собр. соч. Л.: Художественная литература, 1973. Т. 6. С. 221.

182

Жорж Санд.Графиня Рудольштадт // Собр. соч. Л.: Художественная литература, 1973. Т. 6. С. 221.

Увы, «Иллюминаты» — это реальность, пусть даже прикрытая налетом духовности. В своей «Истории революций» Луи Блан посвящает им строки, в какой-то мере напоминающие завуалированное похвальное слово: «Могущество этой организации основано на простом влечении к тайне; она может подчинять своей воле и вкладывать свои желания в души тысяч людей в каждом уголке мира… Путем медленного и поэтапного обучения она может превратить этих людей в совершенно новые существа; невидимые, никем не узнанные вожди могут сделать их послушными своей воле вплоть до сумасшествия или гибели. Они и множество им подобных оказывают тайное воздействие на души, стоят за спиной правителей европейских государств и управляют их странами, а то и всей Европой. Уничтожение веры, ослабление монархии, упразднение привилегий, данных от рождения, и права собственности — таков гигантский план Иллюминизма». Похоже, Луи Блан доволен таким положением дел, поскольку это, по сути, его идеал. Как известно, Великая французская революция (как, впрочем, и революция 1917 года в России, и водворение нацизма в Германии) была подготовлена тайными обществами, которые не произносили своих имен вслух, но зато во всеуслышание заявляли о своих филантропических и спиритуалистских целях. Изменить мир! Можно ли найти более двусмысленное выражение, чем эти слова, под которыми мог подписаться как Карл Маркс, так и Артюр Рембо? Изменить мир — в угоду кому, согласно чьей идеологии?

В конце концов, с того же начинали и первые христиане, образуя в той или иной степени тайные секты. Но как только христианство стало единственной официальной религией Римской империи, положение дел изменилось: на свет появились другие секты, действующие, подобно первым христианам, в тени. Их целью, в свою очередь, стало дестабилизировать существующий церковный уклад и в конечном счете уничтожить христианство. Таков уж свет…

Но в отрывке, взятом из «Истории революции», пугает не пафос автора, а его выражение «простое влечение к тайне». Вернемся в Разе, к нашему «делу Соньера»: кем был кюре Ренн-ле-Шато — членом «Ангельского Общества» или его жертвой? Точного ответа на этот вопрос нет, но невидимое присутствие этого общества в «деле Ренн-ле-Шато» может ощутить каждый из нас…

Тайна неизменно оказывает воздействие на умы людей. В одном из своих произведений, опубликованном уже после смерти автора, в 1910 году, Сент-Ив д’Альвейдр описывает странное подземное королевство, названое им Агарта (с не меньшим успехом он мог бы назвать его Аркадией). В этой стране, спрятанной в недрах земли, живет никому не известный народ, которым правит Властелин мира, в то время как его невидимые посланники приходят в наш мир для того, чтобы управлять им. Все это напоминает идеи, уже высказанные в книге «Грядущая раса» Эдварда Джорджа Эрла Бульвер-Литтона, более известного читателям по роману «Последние дни Помпеи». Тема, развитая им в «Грядущей расе», взята из «Священного Писания» иллюминатов: под землей обитает неизвестная раса Ана, значительно опередившая человечество как в области технологий, так и в интеллектуальном плане. Социальная борьба в их мире закончилась установлением бесклассового общества, а наивысшей его технологией стал источник невероятной энергии, вриль. В их мир можно попасть через глубокую трещину «с изорванными и, видимо, обугленными краями, как будто разрыв породы произошел здесь под действием вулканической силы, в какой-нибудь отдаленный геологический период». Могущество Ана не имеет пределов, потому что эта неизвестная раса владеет абсолютным оружием, которое позволит ей когда-нибудь восторжествовать над всем миром. Все эта загадочность вызывает любопытство — и в то же время тревогу…

Таинственная раса, описанная Бульвер-Литтоном, заслуживает отдельного разговора. В романе говорится, что Ана были потомками кельтов. Сам Бульвер-Литтон (1803–1873), министр королевы Виктории, был членом Ордена розенкрейцеров и общества «Golden Dawn», сыгравшего свою роль в истории сект: оно способствовало развитию некоторых тайных обществ, породивших на свет нацизм. Автор «Грядущей расы», потомок знаменитого алхимика XVII века, в совершенстве знал кельтские мифы, по меньшей мере, те уэльские и ирландские легенды, которые к тому времени были опубликованы в Великобритании. Поэтому понять, кто такие Ана, не составляет труда. Это «anaon» из бретонских легенд, усопшие, которых видят по ночам на песчаных равнинах и у речных берегов. Это сыновья богини Дон из мифологии валлийских кельтов, древние волшебные боги из религии друидов. Это ирландские Племена Богини Дану, древние божества, обитающие в холмах («sidh»), в огромных каирнах, которыми столь богаты земли Ирландии и Англии. Полые холмы, населенные божествами, — это Иной мир, волшебное подземное царство. Впрочем, могущественные Племена Богини Дану могут покидать свои холмы: смешиваясь с людьми, они управляют ими по собственному усмотрению. Эти таинственные существа входят в обычный набор кельтских преданий: ни один ирландец не поставит под сомнение существование баньши (дословно «женщина из холма»), феи или таинственного божества, способного изменять человеческие судьбы. Ирландское слово «sidh» может означать «мир». Подземный мир, описанный кельтами, — это «мирная вселенная», в которой отсутствует время, а пространство бесконечно. В нем не действуют привычные законы логики, а потому возможно все: волшебство, магия, фантастические метаморфозы. Мир, созданный воображением Бульвер-Литтона, во многом похож на место обитания богов из древних кельтских легенд, но он наполнил этот мир существами, взятыми из иной традиции. Его источником вдохновения стали идеи «Баварских иллюминатов», розенкрейцеров и «Golden Dawn», что превратило его роман в показательный образец того, что творилось в интеллектуальной среде Англии в конце Викторианской эпохи.