Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота
Шрифт:
Кто знает, не там ли спрятано и «золото Королевы»?.. «Поиск некоторых сокровищ можно сравнить с настоящим „квестом“: его начинают, не зная ни его причин, ни его цели. Он охватывает многое: природу, человеческие отношения. Историю, Искусство. Это всеобъемлющий, абсолютный поиск — вот почему он вечен. Вполне возможно, что сокровище, которое пытаются добыть в такого рода историях, является духовным богатством, а не материальным. Оно одновременно нигде и повсюду или, точнее, в каждом месте, где веет святой дух всякий раз, когда прогрессирует человеческое знание». [196]
195
El Desdichado.
196
G'erard Lupin. Le Tr'esor d’Alaric, in'edit.
Помимо сокровища материального плана (древние драгоценности и монеты), аббат Беранже Соньер нашел некие документы, чему немало свидетельств. Что скрывали в себе эти таинственные манускрипты? Мы не говорим о подделках, которые нам представил XX век, — мы говорим о тех документах, что были найдены священником в опоре алтаря храма Святой Магдалины в Ренн-ле-Шато. Никто не знает, что было в них написано. Беранже Соньер никогда не говорил о них. Мари Денарно ничего о них не рассказывала. Клятва молчания не была нарушена.
Но… будем осторожны, шепчет Жерар де Нерваль, этот великий мистик, знавший слишком многое: его тело найдут повешенным на фонарном столбе по улице Старого Фонаря в Париже. Самоубийство? Как знать… Итак, предупреждает нас Нерваль, будем осторожны, «магический алфавит, таинственные иероглифы дошли до нас неполными или искаженными временем и заботами тех, кому надо было держать нас в неведении. Найдем же утраченные буквы и стершиеся знаки, восстановим разбитую гамму, и мы возвратим себе власть над миром духов». [197] Однако в наше смутное время не так-то просто восстановить полную картину, даже если в ней недостает всего лишь одного фрагмента. Документы, найденные Соньером, обладали необычайной ценностью — иначе бы их не уничтожили. Но для кого они были столь ценны? Увы, и этот вопрос остается без ответа — или же ответ нельзя озвучить. Поскольку, говоря словами Жерара де Нерваля,
197
Жерар де Нерваль.Мистические фрагменты, с. 438.
«Два раза пересечь»… Это так, но был и «третий раз», который привел Нерваля на улицу Старого Фонаря. Не дадим же себя провести. «Что если аббат Соньер был лишь тем, чьей задачей было привлекать к себе внимание, отвлекая его от более интересных и странных вещей? Что если „дело Ренн-ле-Шато“ было всего лишь надводной частью гигантского айсберга? Или умело созданной шумихой, скрывающей подготовку к чему-то „иному“, способному поколебать вековую уверенность?» [199]
198
El Desdichado, p. 660.
199
G'erard Lupin. Le Tr'esor d’Alaric.
Итак, вопрос поставлен. Иногда следует задать вопрос ради того, чтобы ответ всплыл из глубин бессознательного, где все это время он был скован сном, как медведи Аркадии, король Артур из кельтских легенд или же Мария из Магдалы, таинственная женщина, о которой столь мало говорится в Евангелии — не страх ли тому причиной? Действительно, ее загадочное, почти двадцативековое присутствие в христианстве таит в себе угрозу, но не ту, что потрясает устои Церкви или опровергает существующие религиозные догматы: Мария Магдалина всего лишь стремится донести до нас посланиео любви и красоте, о знании и ясности.
Тот, кто хочет отыскать послание аббата Соньера, должен двигаться именно в этом направлении. Мария из Магдалы — это ключ ко всей жизни этого священника. Вопреки всему, что было о нем сказано, вопреки недоброй молве, желавшей сделать из него священника-расстригу или адепта опасного тайного братства, мы заявляем о том, что кюре Ренн-ле-Шато был вдохновенным человеком. Конечно, о природе его открытий нам известно крайне мало: кто-то заставил священника держать рот на замке. Но кто? Неизвестно. Тем не менее манускрипты, найденные в опоре алтаря, существуют и, следовательно, где-то хранятся… Беранже Соньер никогда не говорил о них, равно как и о том, откуда появился источник его невероятных доходов — эту правду из него не смог вытянуть даже епископ Каркасонский. Иными словами, раз аббат хранил столь упорное молчание, значит, на то у него были веские причины.
Беранже Соньеру посчастливилось (или, напротив, не повезло) найти «Золото Королевы». Знание того, каким было
Соньер поступил именно так. Но он не забыл о своем долге священнослужителя — помогать другим. Он смирился с несчастьем, спрашивая себя каждый день, чего ждать от дня следующего. Он никогда не приезжал в Париж ради того, чтобы отдать манускрипты на экспертизу, и никогда не был знаком с сатанистами Жюля Буа. Он никогда не был возлюбленным Эммы Кальве, как, впрочем, и Мари Денарно. Он не был замешан в махинациях с деньгами, полученными за мессы. Разумеется, он был монархистом и интегристом, но тех же взглядов придерживались и многие его коллеги. В силу каких причин аббата обвинили в том, что он был франкмасоном или членом никому не известной секты, которая манипулировала им в обмен на богатство? Соньер умер бедным, та же участь ожидала и Мари Денарно. Ее наследники не нашли никакого «королевского золота», равным образом как и вестготского, тамплиерского или катарского. «Роман об аббате Соньере» — это колоссальный обман, написанный с целью дезинформировать читателя и умело скрывающий то, что лежит на поверхности. Прежде всего его сочинители постарались очернить post mortem достойного человека. [200] Далее, вне всякого сомнения, Соньер знал о секрете, и этот секрет был очень важным. Кюре не имел права разглашать его, но он принял меры для того, чтобы передать его нам наипростейшим способом. Но зачем оставлять этот способ простым, если его можно усложнить, — видимо, так решили сочинители «романа об аббате Соньере». Творение Беранже Соньера существует. Оно очевидно и даже читаемо. Найдется ли еще столько же неграмотных сегодня, сколько их было в ту декадентскую пору 1900 года? С какой целью была искажена История, в угоду чьей сомнительной идеологии?
200
Пользуясь случаем, хочу сказать, что нечто подобное произошло и с моим духовным отцом, аббатом Анри Жийаром. После его смерти о нем поползли нелепые слухи, хотя этот человек являлся образцом человеческого достоинства и священнического долга. Все лишь потому, что он интересовался вещами, которыми не следовало интересоваться, а также проводил за свой счет работы по оформлению (любопытному, не скроем) храма, ректором которого он являлся.
«Проклятое золото Ренн-ле-Шато» (с той же легкостью его можно называть «проклятым золотом Ренн-ле-Бен») запятнано проклятием лишь в той мере, в какой вызывало неизменный ужас все Сакральное. Человек всегда испытывал страх перед Богом. Если верить Библии, Яхве всегда представал перед пророками, скрываясь за воздвигнутой им завесой. С того времени, как человека изгнали из Рая, у его входа появился херувим с пламенным мечом, закрывший доступ в волшебный мир, отныне скрытый от нас во тьме Бессознательного. Этот сад Эдема, каким бы он ни был, хранит в своей тени потерянное Сокровище, и чтобы вновь обрести его, нужна вся энергия человеческого существа, ибо путь к сокровищу опасен и порой окутан туманом, в котором явственно чувствуется запах серы.
Но какое сокровище мы ищем? Какова природа золота, называемого проклятым в силу того, что его обретение может обернуться потерей души? Материально ли оно? Кто знает, быть может, это были сокровища дельфийского святилища или священные предметы Храма Иерусалимского, привезенные из Рима вестготами Алариха и укрытые в Разе, в глубине лесов или на иссушенном плато, чьи внутренности изъедены пещерами и фотами. Не покоятся ли эти ценности в гроте Магдалины, или Годы, в чьем странном имени слышатся отголоски мифа о чаше, собравшей кровь Христа? Ведь, по словам одного из Евангелий, Мария из Магдалы присутствовала при снятии Иисуса с креста, которое было позволено сделать Иосифу Аримафейскому… Но не было ли пресловутое «сокровище» великим секретом, который не следовало разглашать, поскольку он мог поставить под угрозу официальную Историю и некоторые доктрины христианства? Никто не знает, о чем сообщали манускрипты, найденные Соньером. Они исчезли, что вовсе не означает, что они уничтожены. Вполне возможно, в один прекрасный (или ужасный) день они вновь появятся на свет. Скорее всего, Соньеру было известно о том, что таили в себе эти документы, но об этом знал лишь он один. И все же человек, посвятивший свою жизнь благотворительным делам и проектам, каким бы странными и спорными они ни были, не мог унести этот секрет за собой в могилу: он должен был оставить некий знак.
Прежде чем понять, каков этот знак, прежде чем разгадать значение символа, следует его выявить, выловить из потока деталей, умышленно обрушенного на исследователя. Обилие «пустых» знаков призвано сбить с толку тех, у кого нет четкого понимания того, что же они ищут. Иными словами, человеку предстоит испытание, этот неизменный атрибут поиска, который можно найти во всех великих мифах человечества. Тщательное исследование творения Соньера позволяет сделать простой вывод: если аббат и оставил некий знак, то искать его нужно в изображении Марии из Магдалы.