Ренни
Шрифт:
— Я проснулся, — сказал он, пожимая одним плечом.
Я почувствовала, что улыбаюсь при этом, большая, глупая улыбка. Потому что он не сказал бы что-нибудь глупое вроде «Я бы никогда тебя не бросил» или «Я всегда вернусь к тебе». Потому что он был реалистом. Он не мог давать таких обещаний.
— Малкольм будет так рад тебя видеть, — улыбнулась я. — Он держался и был очень стойким, но я знаю, что он беспокоился. Он остался в комплексе. Нет, подожди, — сказала я, когда он снова начал вставать. — Все в порядке. Они долго находились в Хейлшторме, пока переделывали комплекс. Новые заборы, охрана, стены и эта действительно
— Он в порядке?
— Он… Рейн, — ответила я, зная, что он понял. Рейн было разным, но прежде всего он был человеком своего народа. Не имело значения, что произошло, он держал себя в руках для всех них.
— Эй, Джейни, мы просто хотим проверить… О! — начала медсестра, остановившись на полпути через комнату.
— Он очнулся, — глупо сказала я, не в силах сдержать широкую ухмылку, расплывшуюся на моем лице.
— Я это вижу, — сказала она, одарив меня такой же широкой улыбкой в ответ. Я думаю, что персонал через некоторое время начал терять надежду. Не то чтобы я их винила. Это казалось безнадежным. И они сочувствовали мне, потому что я не могла смириться с, казалось бы, неизбежным.
Она была счастлива за меня.
— Позвольте мне просто позвонить доктору и сообщить ему хорошие новости. Он захочет осмотреть вас.
С этими словами она ушла, а я повернулась к Волку. — Не волнуйся. Я делала большую часть этого… осмотра. Ни одна из этих медсестер не собиралась тебя мыть.
— Мыла меня, да? — спросил он, его глаза немного разгорячились.
— О, нет, ты этого не сделаешь, — засмеялась я, качая головой в его сторону. — Ты же не хочешь, чтобы доктор пришел сюда и увидел тебя со стояком, не так ли?
— К черту доктора, — был его очень типичный ответ, и я рассмеялась. Боже, как хорошо было снова рассмеяться. И не тем смехом, которым я смеялась над друзьями, которые рассказывали анекдот, или Малком, когда он пытался поднять настроение, смехом, за которым следовала глубокая вина за то, что я чувствовала себя хоть немного счастливой, когда судьба Волка была неизвестна. Это был полный, без вины смех. — Не знал, что я уходил, — сказал он, его рука скользнула мне на затылок, притягивая меня вперед. — Все равно скучал по тебе.
И с этими словами он притянул меня ближе и прижал свои губы к моим.
Я хотела быть мягкой и нежной и не дать ему слишком возбудиться. Но в ту секунду, когда я почувствовала его под собой, губы снова завладели моими, сдерживаться было некому. Я целовала его с каждой секундой неуверенности, с каждой пролитой слезой, с каждым узлом, скрутившим мой желудок, с каждой каплей страха, поражения и разочарования, и с тем, что лежало в основе всех этих чувств — казалось бы, бездонный бассейн любви, который я испытывала к нему.
— Хорошо, хорошо, — сказал голос позади нас, заставив меня подпрыгнуть, но Волк держал меня еще секунду, давая мне немного расслабиться, прежде чем отстраниться. И когда он это сделал, мои губы стали опухшими, чувствительными. Я сжала их и повернулась, чтобы увидеть доктора, стоящего там, понимающе улыбающегося, с такими же добрыми глазами, какими я их помнила. — Итак, посмотрите, кто наконец избавил свою
Минуту или две спустя, все еще в разгар шквала вопросов, дверь распахнулась и появилась Ло. — Джейшторм, клянусь всем святым, если бы я не любила тебя так сильно, я бы это сделала… о Боже мой, — она остановилась, ее челюсть отвисла, глаза расширились.
— Что случилось, Ло?
Ее рот дважды открылся и закрылся, прежде чем она покачала головой, словно пытаясь прочистить мозги.
— Что случилось Ло? — повторила я насмешливо.
— Уже десять часов? — спросила она.
— Забери ее, — сказал Волк, снова сжимая мою руку, прежде чем отпустить меня. — Иди. Выспись, — добавил он, когда я упрямо уперлась ногами.
На это я слегка улыбнулась ему и последовала за Ло из комнаты.
— Почему ты мне не позвонила?
— Он только что проснулся. Только что. Я даже не успела, — добавила я, когда она потянулась за телефоном, чтобы, без сомнения, позвонить Кэшу.
— Волк очнулся, — сказала она и отключила связь. — Ванная, — сказала она мне, ведя меня по коридору, пока мы не нашли общественную. Мы вошли, и она огляделась, прежде чем встать на стражу прямо у двери. — Какого хрена, Джейни?
— Я была расстроена, Ло, — огрызнулась я. — Я не была сломлена. Я не была слабой. Я не была слишком чертовски хрупкой, чтобы справиться с тем, что происходило. Мне здесь нечего было делать, кроме как сидеть, волноваться и гадать, кто может быть следующим, по кому я буду скорбеть, почему мы не могли ни с кем связаться. А тем временем ты уже несколько дней знаешь, кто это был, и что они были в городе, и ты ничего не сделала?
— Мы ничего не делали. Мы привлекли к этому всех, кого могли.
— Ты привлекла к этому всех, кроме меня! — огрызнулась я. — Я люблю людей в Хейлшторме, и я люблю Алекс, но мы с тобой обе знаем, что никто из них не сравнится со мной, Ло. И тебе просто повезло, что больше ничего плохого не произошло между тем, как ты узнала об этом, и тем, как я справилась с этим. Как вы с Рейном могли так рисковать всеми? Мой сын находится в этом комплексе.
— Джейни, я знаю, ты думаешь, что справлялась с этим, но ты не справлялась с этим. Ты была оболочкой. Ты не ела и не спала и все время плакала. Мы не думали, что у тебя есть то, что нужно, чтобы решить это и получить ответы.
— Это было не твое решение. И не Рейна. Это было нехорошо. И я злюсь на тебя за это. Но прямо сейчас я бы предпочла идти вперед и радоваться, что мой муж очнулся через два с половиной месяца, и что у моего сына снова есть отец, и что большинство ублюдков, которые сделали это с ним, со мной и с остальными Приспешниками, разорваны на куски прямо сейчас, черт возьми.
— Я должна сказать, — сказала она спокойно, почти пугающе спокойно, несмотря на сумасшедшую ситуацию и тот факт, что я злилась на нее, чего не случалось в нашей дружбе много лет, — для кого-то, у кого нет сна и опухшие от слез глаза… это была чертовски эпическая работа, мой маленький Джейшторм.