Репутация
Шрифт:
У меня в зубах застрял кусочек кожицы лайма. Бармен стоит к нам спиной. Может, потерял к нам интерес, решил, что мы просто флиртуем. А потом Патрик – впрочем, может и имя не настоящее? – бросает взгляд на мою левую руку.
– А что собой представляет ваш муж?
Я поворачиваю широкое бриллиантовое кольцо камнем внутрь.
– Вообще-то, я вдова. – И это не ложь. – А у вас есть муж? Жена?
Что-то в его ответном взгляде заставляет меня поежиться – он будто видит меня насквозь.
– Ни того, ни другого.
Серьезно он говорит или только хочет, чтобы это было правдой? Даже не знаю, какой ответ мне больше понравился бы.
Мы пропускаем еще по паре стаканов и плетем небылицы о себе. Его родители – завсегдатаи модных курортов. Я состою в дальнем родстве с особами королевской крови.
Ты хулиганка, свербит в той части мозга, которая еще что-то соображает. Я замужем за красивым и успешным мужчиной. У меня две удачные дочки, подростки. Все так и есть, если смотреть со стороны. Но здесь, в полумраке этого странного бара, все кажется таким далеким. И когда я оглядываюсь на свою жизнь, ту, в которую была с головой погружена всего двенадцать часов назад, то думаю, что насквозь фальшивой выглядит та Кит, а не эта.
Горячее дыхание Патрика, пропитанное перцем чили, могло бы вызвать лесной пожар. Он смотрит так, будто всегда меня знал. Я как в тумане и спрашиваю себя – а может, и правда знал?
– И чем же ты, царственная убийца и хранительница истины, хочешь заняться сейчас? – спрашивает он.
Весь мир у моих ног. Могу сказать что угодно: хочу прыгать со скал на Луне, купить бутик «Шанель», совершить путешествие во времени – в эпоху Бенджамина Франклина, – окуклиться и превратиться в бабочку. Но в его глазах цвета старого золота я читаю, о чем он на самом деле спрашивает, и мне тоже этого хочется.
Я позволяю ему взять меня за руку и вывести из бара. Как только двери лифта закрываются, наши губы соприкасаются, и поцелуй из осторожного стремительно переходит в страстный, безумно страстный. Его пальцы нащупывают мелкие пуговки на вороте моей блузки. Мои руки на его талии.
– Боже, – стонет Патрик мне в ухо.
Но, внезапно придя в себя, я отстраняюсь.
– Подожди, – шепчу я. – Нет, не могу.
Его глаза до краев полны печалью.
– Как скажешь…
Задыхаясь, я опускаю взгляд. Поправляю блузку. Одергиваю юбку. Дрожащей рукой тереблю ключ от номера. Не приглашая его к себе. Мне этого хочется, уж поверьте. До смерти хочется.
– Прости, – я встряхиваю головой и улыбаюсь, грустно, с сожалением. – Просто я так не могу.
2
Линн
Вторник, 25 апреля 2017
Удачно выступив в школе перед одноклассниками сына, выложившись затем во время тренировки на велотренажере, соорудив прическу и заново нанеся макияж, я гордо выплываю из фитнес-центра. Ловя на себе восхищенные взгляды мужчин (я привыкла), забегаю в кондитерскую возле работы, где и получаю милый комплимент. Я подхожу к кассе с бутылкой вина, которую купила для сегодняшнего ужина, и девушка-кассирша просит меня предъявить какой-нибудь документ. – Это вы мне? – весело удивляюсь я. – Господи, да мне почти сорок! У меня двое детей! – Ой. – Девушка (ей не больше двадцати двух лет), щурясь, всматривается в мое лицо, сверяется с фотографией в правах и снова смотрит на меня. – Не знаю, как вы этого добились, но это потрясающе.
Вся очередь начинает меня пристально разглядывать – все, включая почти такую же стройную, горбоносую женщину, которая только что крутила педали на соседнем тренажере. Отлично! Я вбегаю в офис, окутанная облаком самодовольства, раздумывая, заслуживает ли этот эпизод отдельного поста в «Фейсбуке» [2] . Вот оно, лишнее подтверждение того, что усиленная
Но стоило мне подняться на свой этаж, как вся радость испарилась. В кабинете Кит Мэннинг-Страссер – первом, мимо которого я прохожу, – все еще темно. Она что же, еще не вернулась из Филадельфии? Неужели загостилась у Хозеров? Трудно поверить. На фотографиях эта суперсостоятельная семейка выглядит так, будто из всех развлечений супругов уже могут заинтересовать только их похороны. Интересно, мое имя хоть всплывало вчера – во время чудесного вечера, который они с Кит провели вместе? Хотя кто я такая? Всего-навсего та, что обхаживала этих Хозеров и сумела их приручить… Та, которая душу вложила в эти отношения, которая часами выслушивала излияния Люси Хозер о ее больном корги и о том, как в детстве она занималась верховой ездой; которая клевала носом, пока Роберт Хозер бесконечно, снова и снова рассказывал, как он играл в гольф с неким Уорреном Баффетом [3] . Словом, та самая женщина – вспоминаете? Потому что, вообразите, это вовсе не та женщина, которая пригласила вас на ужин. Мы очень, очень разные.
2
Социальная сеть, запрещенная в Российской Федерации.
3
Американский предприниматель, миллиардер.
У Кит опыт работы больше, и поэтому в эту командировку отправится она, объяснил еще на прошлой неделе Джордж, мой босс. Впрочем, это правда, ведь я работаю в отделе спонсорской помощи Олдрича всего полгода. Примерно год назад мы всей семьей переехали из Пенсильвании в Мэриленд, потому что компании мужа здесь светили огромные налоговые льготы. И все же я не люблю быть на вторых ролях.
Я сажусь за письменный стол, открываю почту и просматриваю сообщения, ища новости по Хозерам. Об этом ничего – ни от Кит, ни от Джорджа. Зато масса последних уточнений по предстоящему спонсорскому балу Олдричского университета, который состоится завтра в Музее естественной истории. Окончательно ли утвержден список гостей? Готовы ли выступления? Держите ли вы меня в курсе последних новостей? Да, да, да – организация вечеринок всегда была моей сильной стороной.
Покончив с этим, открываю «Фейсбук» и захожу на свою страницу. Мой пост с фотографией, на которой мы с дочерью Амелией и сыном Коннором стоим на смотровой площадке горы Вашингтон, а внизу под нами раскинулся город Питтсбург, собрал несколько комментов. «Красота!» – пишет мой школьный бойфренд Брок (тот, что женился на бабе, которая, родив троих детей, отрастила огромную задницу). «Твои дети – настоящие модели!» – пишет старая подруга из Мэриленда. Бедняжка пережила в прошлом году неприятнейший развод. Я собираюсь ответить, что меньше всего меня беспокоит, красивыми ли вырастут мои дети: мой главный приоритет – их достижения, мечты и надежды. Хотелось бы, конечно, побольше восторгов и лайков от мамочек из школ. Может, они решили, что пост слишком хвастливый? Или считают неприличным, что я разрешаю своей девятилетней дочурке пользоваться блеском для губ и капелькой туши для ресниц? А может, у меня паранойя, а мамочки просто заняты, вот и все?
Я щелкаю по страницам в поисках каких-нибудь грязных сплетен и слухов о тех, кто мне знаком, – чей-то девичник пошел наперекосяк или члены семьи пустились в бурный политический диспут и перегрызлись в комментах. Вижу фотки чьего-то нового дома (меньше моего), чьего-то младенца (уродца по сравнению с моими) и фото из отпуска моей однокурсницы с мужем (бывала я на яхтах пошикарней, да и фигура у меня лучше). В мире все в порядке.
У меня жужжит телефон, и я тянусь за ним, думая, что это эсэмэска от мужа. Он сейчас на пути домой – из Денвера? Или Сент-Луиса? – где искал еще одного инвестора-ангела, столь же великодушного и щедрого, как тот, первый, пожелавший остаться неизвестным, который несколько лет назад вложил в бизнес мужа кучу денег. Я почти уверена, что рано или поздно Патрику снова повезет: бизнес у него прекрасный, связанный с инновациями, богатенькие такое любят.