Репутация
Шрифт:
– Райна!
Я подскакиваю на месте. Ко мне трусит Сиенна Мэннинг, и улыбка на моем лице застывает. Надеюсь, она не засекла, как я только что выходила из бухгалтерии. Я понимаю, что это паранойя, что никаких вопросов у нее не возникло бы, даже если бы она меня и увидела там, но все же. Трудно чувствовать себя спокойно.
– Привет. – Я машу рукой в сторону телевизионщиков. – Дикость какая, да?
– Что дикость? – Сиенна непонимающе моргает.
– Да эта хакерская атака. Все системы в университете накрылись. А кто-то говорит еще, что всю электронную почту
Сиенна хмурится. Мы с ней познакомились, когда я работала у ее деда. Она сногсшибательная красотка с фарфоровой кожей, большими зелеными глазами и – думаю, последнее появилось только недавно – роскошными титьками. Что касается нашего знакомства, то я думала, что проводить время с ней будет клево и весело, но, как выяснилось, в ее представлении безумная ночь – это сходить на поэтический вечер и обпиться кофе. Однако она все равно мне нравится. Ее невинность придает мне сил. Мне даже вроде как стыдно за все, о чем я ей не рассказываю.
– Ты имеешь в виду, даже нашу почту? – спрашивает Сиенна. От ее лица отливает краска. – В смысле, студенческую?
Я дергаю плечом.
– Ага, наверное. Студентов… администрации… не знаю, чью еще. Я еще не смотрела.
Я собираюсь сказать что-то еще, но тут у меня звонит мобильный. Смотрю на экран, и сердце пропускает удар. Там имя Грега Страссера – отчима Сиенны. В шоке я сбрасываю звонок. Зачем он звонит? Мы же только что виделись.
Телефон почти сразу опять начинает трезвонить. Снова Грег. Я кошусь на Сиенну, уверенная, что она заметит виноватое выражение, буквально написанное у меня на носу, но она занята собственным телефоном и, морща лоб, читает что-то на экране.
– Извини, я на секунду, – бормочу я и отхожу на несколько шагов.
– Алло? – осторожно говорю я. На тот случай, если вдруг это звонит Кит, жена Грега – мама Сиенны, – а не он сам.
– Райна. Какое счастье, что ты ответила.
Это хрипловатый голос Грега, он слегка запинается и явно расстроен. У меня все сжимается внутри.
– Ээ… что?
– Ты в порядке? – осторожно спрашивает Грег.
От порыва весеннего ветерка мой шифоновый шарфик вздымается и закрывает мне лицо. В квартале от нас тормозит еще один микроавтобус. Из него один за другим выскакивают журналисты и подходят к каким-то ребятам, стоящим на лужайке.
– А что мне сделается? – спокойно спрашиваю я. Мне не хочется повышать голос, чтобы не привлекать внимания Сиенны.
– Эти хакеры, – говорит Грег. – ты ведь уже слышала?
– Конечно. В Олдриче накрылись все компьютеры.
– Да. А вся переписка – в какой-то… базе данных. Ты… с твоими все в порядке?
Я нахожу языком то место во рту, где много лет назад мне удалили зуб. У родителей не было стоматологической страховки, так что мне не поставили ни мост, ни имплантат, и я привыкла к тому, что вместо зуба – гладкая, ровная поверхность. Это мой тайный антистресс.
– Меня это не волнует, – ровно говорю я. И это не ложь.
– Ты уверена?
– В моей почте ничего
– Нет, но… – На том конце слышны голоса. – Черт, я должен идти, – шепчет он.
И все, разговор окончен.
Я еще некоторое время таращусь в телефон, стараясь понять скрытый смысл. Может, Грег пытается намекнуть, что в его взломанной почте есть что-то, связанное со мной?
– Все нормально?
Ко мне подходит Сиенна. Вид у нее взбудораженный, но не подозрительный – по крайней мере, мне так кажется. Я сую телефон в карман так, будто он раскаленный, и торопливо приклеиваю на лицо улыбку.
– Ага, все окей. – Я внезапно беру ее под руку. – Слушай, может, выпьем чего-нибудь холодненького?
Она прижимается ко мне, нежно и доверчиво. Ничего-то она не знает. И никогда не узнает. Не может быть, чтобы Грег о чем-то проболтался в своих письмах – он так же осторожен, как и я. Потому-то мы с ними так хорошо друг друга понимаем. Потому-то мы на одной волне. Какова она, Райна Хэммонд с олдричского сервера электронной почты? Это та Райна, какой я стремлюсь быть. Амбициозная. Упорная. Педантичная. Нравственная. Девушка, которой нечего скрывать.
Я бы и в страшном сне не желала утечки данных, касающихся другой меня – той, о которой ни слова в университетской почте. Но я уж позабочусь, чтобы об этом никто никогда не узнал.
4
Лора
Среда, 26 апреля 2017
Мой шестимесячный сын отказывается есть. Я сижу на двуспальной кровати и пытаюсь впихнуть ему в рот сосок, но безуспешно. Предлагаю бутылочку – тот же результат. Беру с тумбочки пакетик детского питания в надежде, что ему понравится морковное пюре. Не-а. Значит, он отправится в ясли голодным и уже к полудню всех изведет капризами. Намучаются они с ним сегодня.
– Ну, давай, зайка, – снова отстегиваю клапан бюстгальтера для кормящих матерей. – Ну хоть немножко, а?
Фредди выгибается дугой и отворачивается. На его личике почти издевка, будто он понимает, что играет на моих нервах.
– Фредди, ну сколько можно! – страдальчески ною я.
– Ты что, детка? – В дверях стоит мой муж, Олли, и на его широком, на удивление симпатичном лице брезгливость пополам с неодобрением. – Тебе не кажется, что ты на него давишь?
Я закрываю сосок.
– Да просто…
Забрав у меня Фредди, Олли качает его на руках.
– Мамочка злая! – сюсюкает он. – Мамочка тычет тебе сисю?
– Он должен поесть, – раздраженно говорю я, застегивая блузку.
– Разве тебе не нравятся мамины сиси? – воркует Олли, держа Фредди перед собой. – Мне вот нравятся.
Наш малыш хихикает. Я разжимаю пальцы – оказывается, незаметно для себя я комкала в кулаке лежащий на кровати плед. Все хорошо. Олли не сердится. Не знаю, почему мне в последние дни по любому поводу мерещится, что он злится. Подняв на него взгляд, я убеждаюсь, что его глаза смотрят ласково. Он бережно передает мне Фредди.