Реши это
Шрифт:
– Ну тогда, надеюсь, Джейми не грозит опасность иметь соседей.
– Я услышал свое имя, – сказал мужчина, выходя из палатки, в которой располагались бар и буфет. – И его произнес один из моих любимых людей.
Я предполагал, что Джейми - ровесник моей матери, но он оказался где-то между мной и Ником. Он был примерно моего роста, худощавый, красивый, с длинными мускулами, лохматыми светлыми волосами, заросшей щетиной челюстью, обветренным лицом и зелеными, как весенняя трава, глазами.
– Джейми, – радостно
Он был моего возраста, а она употребила слово «мальчики». Христос.
– Да, конечно, я... Ник Мэдисон?
Ник усмехнулся и шагнул вперед, предлагая руку.
– Очень приятно, – сказал он, глядя на Джейми. – Вы не Джеймс Ридер, фотограф?
– Действительно, я, – ответил Джейми низким и хриплым голосом, сделав шаг навстречу Нику.
Кто использовал действительно в предложении?
– О, – сказал Ник с озорной ухмылкой. – Я видел вашу выставку о хрупкости женщин в галерее Фраенкель в Сан-Франциско. Это было потрясающе.
Он кивнул.
– И, конечно, там была одна крутая женщина за другой.
Джейми широко улыбнулся и пожал плечами.
– Очень умно, – похвалил его Ник.
– Ну, мне нравится заставлять людей говорить, – усмехнулся Джейми.
У меня возникло внезапное желание ударить его.
– Я также видел твою ретроспективу моды в Галерее фотографов в Сохо, когда был там, кажется, на прошлое Рождество.
– Да, – признал он, поморщившись. – Это было...
– Потрясающе, – промурлыкал Ник, и я увидел, как Джейми растаял от его слов. – Я купил две фотографии для своего дома у озера.
Дом у озера? У него есть дом у озера? Я думал, у него только один дом.
– Ты не купил, – сказал Джейми, взяв его за предплечье.
– Я это сделал, – сказал Ник, явно восхищаясь этим человеком. – «Столетие», великолепный черно-белый, и «Кутюр», за который мне пришлось побороться с другом.
– О мой… Ник, – сказал он, его голос дрогнул, – я… я потрясен. Ты заплатил за это целое состояние.
– Стоит каждого пенни, – заверил его Ник. – И люди, которые видят ее, всегда в восторге от нее, хотя тот же друг сделал мне предложение по дому, и я думаю, что часть сделки заключается в том, что фотография останется на месте, если сделка состоится.
Джейми засмеялся, и, конечно, смех был глубоким и хриплым, а не высоким и звонким или фыркающим, как у лошади. Чем дольше я стоял рядом с ними, наблюдая за их флиртом, тем больше мне казалось, что жизнь Ника течет по той дорожке, по которой я никогда не смогу пройти.
– Тахо?
– Прости?
– Твой дом у озера?
– Нет, – игриво сказал Ник, и по тому, как Джейми смотрел на него, совершенно сраженный, было легко заметить и, что еще важнее, понять. Это был молодой, талантливый,
– О, я бы с удовольствием его посмотрел.
– У тебя есть открытое приглашение, – заверил его Ник.
– Знаешь, я был на твоем концерте в Париже в ноябре, и ты был великолепен, – промурлыкал Джейми, взявшись за бицепс Ника. – Могу я предложить тебе выпить? Давай выпьем.
– Вообще-то я больше не употребляю алкоголь, но, может быть, у тебя есть газированная вода?
– О нет, я тоже не пью, – радостно сказал Джейми. – Я не могу - это очень мешало моему творчеству. Взлеты и падения были ни к чему.
– Правда?
Джейми кивнул.
– О да, – начал он, ведя Ника к палатке. – Но у меня есть потрясающие чаи, которые...
Они были слишком далеко, чтобы я мог расслышать дальнейшее. Я видел только язык тела, прикосновения и улыбки, то, как Джейми теснится рядом, и, что еще важнее, то, что Ник ему это позволяет.
– О, я хотела познакомить тебя с ним, – сказала мама, присоединившись ко мне и отвлекшись на разговор с другой своей подругой.
– Все в порядке, – сказал я, поцеловав ее в висок, прежде чем взять ее руку в свою. – Но я рад, что у нас есть это время, только у нас, потому что мне нужно поговорить с тобой об этих твоих кольцах.
– Прости? Что с ними? – невинно спросила она, широко улыбаясь.
– Мам, я думаю, нам придется устроить интервенцию.
Ее смех, всегда такой приятный на слух, заставлял всех оборачиваться и смотреть на нее. Она была очаровательна, моя мама.
– Что это? – спросил я, глядя на самое новое кольцо - огромный каплевидный лабрадорит на указательном пальце ее левой руки, длиной три дюйма и шириной два дюйма. На правой она носила два: на указательном пальце - огромный полированный прямоугольник черного турмалина, а на безымянном пальце - еще одного зверя, в центре которого был кусочек розового кварца, окруженный двумя резными листьями бирюзы. Все они были оправлены в серебро, и ни одно из них нельзя было назвать деликатным. – Где то, что я подарил тебе в прошлый раз, когда был здесь?
– Я их меняю, – сказала она, с любовью глядя на меня. – Ты же знаешь, я непостоянное создание.
– Я так не думаю, – задумчиво сказал я ей. – Я никогда не был в роли получателя.
В завершение я коснулся тяжелой золотой цепочки на ее шее, где висел большой викторианский медальон из розового восемнадцатикаратного золота, который я купил ей на свою первую зарплату, когда стал полицейским. Тогда он стоил дорого, да и сейчас, наверное, стоит гораздо больше, но ее лицо, когда я отдал его ей, до того как она разрыдалась, было бесценным.