Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
На этой оптимистичной ноте мы завершили запись первой программы и ведущий объявил пятиминутный перерыв.
Мы попили с ним водички из графина, что стоял тут же на столе. Когда Николаев проговорил вступление ко второй части и кивнул мне, мол, тебе слово, сразу решил, что не буду жути нагонять на простых советских граждан, рассказами о последствиях аварий на атомных станциях.
— За атомной энергетикой будущее, хотим мы того или нет, — начал я. — Запасы ископаемых видов топлива не безграничны. Кроме того, их использование сильно загрязняет атмосферу и может привести к значительному ухудшению качества окружающей среды в районах с развитой
Специально поднял эту тему. Как бы легкомысленно не относились к экологии в СССР, но так потребительски относиться к природе, как сейчас это происходит, недопустимо. Хотя были и положительные моменты. Леса и реки не были засорены полиэтиленовыми пакетами, все использовали бумагу для упаковки товаров. Дефицитные книги в обмен на макулатуру, опять же. Выкуп стеклянной тары у потребителей. Но одновременно множество грязных предприятий почти или совсем без очистных сооружений. В некоторых промышленных городах из-за интенсивности выбросов целые кварталы одного цвета, серо-ржавого, из-за выбросов, оседающих на всем… Впрочем, так сейчас по всему миру. В Японии или уже появились, или скоро появятся уличные автоматы, где можно за деньги подышать кислородом, чтобы, прочухавшись, побежать дальше. В Великобритании в безветренную погоду тысячи людей умирают от смога… Точно помню, что на Западе скоро начнется большой поворот к экологическим ценностям, основанный на понимании, что так жить дальше нельзя. Надо бы в этот раз в этом от западников не отстать. Вовсе не все идеи у них плохие… Это их в двадцать первом веке совсем уж клинить стало…
Тема охраны природы нашла отклик и у Николаева. И мы обсудили целесообразность строительства атомных электростанций и с этой точки зрения.
В целом, программа про атомную энергетику получилась очень пропагандистская. Мы обсудили только её плюсы. Про минусы не говорили вообще. Про то же отработанное ядерное топливо и необходимость его переработки и утилизации… Ну так я же прекрасно понимал, что тут не тот формат, что мне разрешен в КГБ. Любой чрезмерный негатив тут же вырежут, а меня, если буду с ним частить, просто выгонят с радио.
С другой стороны, в двадцать первом веке тоже перекос. С радио тебя могут выкинуть как раз за чрезмерный позитив… Разве на хороших новостях большой рейтинг передача может сделать, чтобы обойти конкурентов с других каналов? Зрителям подавай новости про женщину, выкинувшую ребенка из окна, или скинхедов, поджегших спящего бомжа. Так уж их перевоспитали после краха СССР…
Довольный Николаев пожал мне руку, помахал Гущину за стеклом и умчался по своим делам. Я же отправился за мешком с письмами к Латышевой. Глядя на часы, прикидывал свои дальнейшие планы. Время было начало первого, отстрелялись мы с Николаевым довольно быстро. Ехать на партсобрание в университет рано совсем.
Решил попробовать напроситься сегодня на стрельбы. В понедельник так и не попал на них из-за монтажа на ЗИЛе… Блин, про монтаж-то я и забыл. Надо зайти сегодня к Малине, вдруг Белый, и правда, к нему переехал. Хоть узнать бы, кто у нас в обойме из участников выступления.
Зайдя к Латышевой, попросил сделать один звонок и позвонил инструктору Догееву. Сказали, что он на стрельбище, решил, что он не обидится, если я к нему присоединюсь.
— Мне по телефону сказали, что вы тут, — сразу сказал я, как приехал, чтобы он не подумал, что я совсем уж без звонка внаглую
— Конечно, — улыбнулся он и представил меня ещё двум офицерам.
Причём, выдал про меня всё. И что в «Труде» печатаюсь, и что по радио выступаю. Капитан и майор разглядывали меня с нескрываемым любопытством. Догеев сполна компенсировал мой неожиданный визит, подняв свой рейтинг за счет знакомства с начинающей знаменитостью. Я был не в обиде, на то он и снайпер, чтобы всегда попадать в цель…
Мы много беседовали на разные темы и между делом умудрились пострелять. На прощанье посетовал, что не смог вырваться в понедельник, как договаривались.
— Ничего страшного, — ответил мне Догеев. — Если на какой-то неделе не получится вырваться на стрельбы, приезжай два раза на следующей. И вообще, могу себе представить, какой у тебя напряжённый график. Так что, как сможешь, так и приезжай. А, может, присоединишься к нам? — он пощёлкал себя по шее.
— С удовольствием бы, да не могу, — с искренним сожалением ответил я. — Партсобрание в четыре часа. А мне ещё до МГУ ехать.
— Так ты уже член партии? — удивился он, и лица его приятелей тоже стали озадаченными, — тебе же недавно совсем восемнадцать исполнилось. А время не военное, чтобы так быстро в партию попасть.
— Вот я как раз поеду по поводу «попасть», — усмехнулся я.
Они понимающе закивали. Капитан начал рассказывать, что в подполковники уже без членского билета в партии не попасть, но быстро смял свое выступление под предостерегающими взглядами двух других товарищей. Ну, все верно, нужно быть поосторожнее, не так и долго мы знакомы, чтобы такие скользкие темы обсуждать.
Попрощался с офицерами и уехал.
На партсобрании факультета собралось больше двадцати человек. Многих знал лично, многих знал только в лицо. Были, конечно, и совсем незнакомые лица. Но не больше трети собравшихся. Обжился я тут уже немного…
Секретарь парткома Шпак вежливо попросил методиста кафедры, самую молодую из присутствующих, вести протокол собрания.
Мою кандидатуру рассмотрели первым же вопросом повестки дня. Представил меня и мои рекомендации собравшимся сам парторг, я поднялся, думая, что мне начнут сейчас задавать вопросы. Но пока коммунисты факультета, которые заранее не знали о моих поручителях, осмысливали эту информацию, удивлённо перешёптываясь с соседями, слово быстренько взяла Эмма Эдуардовна. Она расписала меня, как выдающегося студента, образцового семьянина и товарища. Дополнила ещё, что я пользуюсь непререкаемым авторитетом в группе. Я так и стоял всё время, пока она говорила. Наконец, мне дали слово. А вопрос был только один.
— Павел, почему ты решил вступить в партию? — спросил Шпак.
Ну, тут я уже посоветовался со знающими людьми. Подсказали, что надо сказать.
— Я и учусь, и работаю, — начал я. — Работа моя связана со средствами массовой информации и требует от меня четко следовать курсу партии и правительства нашей страны. Взять те же статьи и фельетоны в газете. Они же должны соответствовать курсу, выбранному партией… А выступления на радио, вообще, связаны с просвещением подрастающего поколения, это особенно требует соответствующей идеологической подготовки. Я для себя не вижу иного пути, и вступление в члены КПСС рассматриваю, как важнейший шаг на пути своего профессионального и личностного роста. Обязуюсь быть верным курсу партии и принимать активное участие в партийной жизни коллектива нашего факультета.