Ревизор: возвращение в СССР 29

Винтеркей Серж

Анна Аркадьевна слушала меня тоже очень внимательно, прижавшись плечом к своему мужчине. У Загита появился было вопрос по постановке на очередь, но она молча накрыла его ладонь своей, мол, это не важно, дай человеку договорить.

— Не знаю, сможет ли Марат найти время для участия в строительстве, а про вас я сразу подумал, что вам сам бог велел, — закончил я.

— Я буду и за себя, и за него работать, — уверенно ответил Загит.

— У меня знакомые платили старшему и не работали вообще, — отмахнулась Анна Аркадьевна.

—

Тоже вариант, — рассмеялся я. — Тогда, скажите, пожалуйста, Марату, чтобы в училище у себя тоже на очередь вставал. Сатчан обещал ему в этом помочь.

— Тебе проще и за себя тоже заплатить, — посмотрела на Загита Анна Аркадьевна, — ты на шкафах, всё равно, больше заработаешь.

— Хоть изредка-то надо будет появляться, — возразил ей Загит. — Вдруг старший поменяется?

— Конечно, надо будет руку на пульсе держать, — улыбнулся я, видя, что никаких возражений против моей идеи ни у кого нет. — Главное, с постановкой на очередь поторопитесь. У нас списки желающих уже составляют, надо в первый дом влезть, потому что неизвестно, когда будет второй, и будет ли вообще.

— Наверное, пора тебе с сыном поговорить, насчёт того, чтобы внуков сюда прописать, — вспомнил Загит, обратившись к Анне Аркадьевне.

— Хорошо, — кивнула она с озадаченным видом.

Не стал им мешать обсуждать дела семейные, пожелал спокойной ночи и ушёл к себе.

В среду с утра планировал, не торопясь, собраться на радио к одиннадцати, но позвонил Захаров и попросил о встрече пораньше на том же месте. Договорились встретиться через полчаса. Пришлось быстро собраться и выехать к нему.

Наверное, хочет показать, что у них собрано на конкурентов на его кресло, — подумал я по дороге.

— Доброе утро, Виктор Павлович, — подошёл я к нему.

— Доброе утро, Павел. Хотел сказать тебе спасибо. Вчерашний наш разговор направил мысли в правильном направлении, уже появилась конкретная идея, и есть представление, куда дальше двигаться.

— О… Прекрасно, — удивился я, что ради этого он меня вызвал. Мы попрощались, пожелав друг другу удачного дня и поспешили по своим делам.

На радио было ещё совсем рано ехать. Решил съездить в университет и посидеть на первой паре, а по дороге думал про Захарова.

Всё-таки, он очень непрост… Как только понял, что надо делать, сразу отодвинул меня от дальнейшего участия. Скрытный человек. Впрочем, для такой высокой позиции неудивительно. Он же прекрасно понимает, что каждое слово, сказанное неосторожно кому-то, может быть однажды обращено против него. Из-за кризиса идей обратился ко мне за советом, но развивать мою мысль будет уже сам… Жаль, мне было бы неплохо получше разобраться в специфике работы на таком высоком уровне в партии. Все чаще общаюсь с высокопоставленными людьми, надо учиться лучше понимать их…

Успел как раз к началу первой пары. В перерыве постояли с нашими парнями, обсудили

новости. Воспользовавшись моментом, поговорил с Витей Макаровым.

— У меня тут появилась возможность на Кубу в отпуск слетать, — сказал я ему, отведя немного в сторону. — Хочется поговорить с кем-нибудь, что там за условия отдыха, проживания? Как там с питанием? Можно ли с детьми маленькими ехать? Можешь у отца спросить? Или, если есть возможность, мне бы поговорить с кем-то, кто там регулярно бывает и всё знает.

— Я спрошу, — пообещал он и вернулся на занятия, а я поехал на радио.

Заглянув в редакторскую, нашёл Латышеву. Она, мило улыбаясь, показала на мою долю писем. В этот раз это был полный мешок. Сказал, что заберу его после записи.

— Только не забудьте, — попросила Александра и отвела меня в студию, где никого ещё не было, даже звукорежиссёра.

Вскоре они вошли в студию почти одновременно, ведущий Николаев и звукорежиссёр, с которым я уже как-то работал, парень с короткой стрижкой лет тридцати пяти — сорока в клетчатой фланелевой рубахе и джинсах. Оказавшись со мной по одну сторону от разделительной перегородки, он подошёл ко мне и представился.

— Гущин, Слава, — протянул он мне руку. — Рад познакомиться.

— Взаимно. Павел, — улыбнулся я, пожимая его руку.

Он ушёл к себе за стекло, а мы с Николаевым сели перед микрофонами.

— Ну, что, сегодня у нас газовая тема и атомная энергетика, — посмотрел Николаев сначала в свои записи, а потом на Гущина, подстраивающего звукозаписывающее оборудование. — С чего начнём?

— Ну, давайте, начнём с газа, — предложил я и тоже взглянул за стекло. — Думаю, эта тема многих интересует.

Звукорежиссёр показал нам большой палец вверх.

— Отлично. Тогда начнём, — кивнул ему Николаев и переключился на меня.

Мы очень подробно обсудили, почему необходима газификация, что она даст промышленности и домохозяйствам. Поговорили на тему экспорта, что строительство веток газопроводов экспортных направлений повлечёт за собой газификацию и собственной территории вдоль этих веток. И надо стремиться завоёвывать как европейский рынок прямо сейчас, так в будущем и азиатский. Это позволит нам стабильно получать валюту независимо от геополитической обстановки. Не захочет наш газ брать Европа, продадим больше в Азию, и наоборот.

— Грандиозные планы — это, конечно, замечательно. Но всё упирается в трубы большого диаметра, — возразил мне Николаев, явно готовившийся к этому разговору.

— Да. Есть такая проблема. Наша советская промышленность не освоила ещё эту, столь необходимую стране, продукцию. Но, уверен, мы, если захотим, всё сделаем, всем себя сами обеспечим. Мы в космос летаем! Что, не сможем наладить выпуск труб?

— Конечно, сможем, — уверенно поддержал меня Николаев. — Может, не сразу, но наладим, это точно.