Ревизор: возвращение в СССР 31
Шрифт:
– Нам бы твою уверенность, – произнёс Еловенко, переглянувшись со своей командой.
– Да нормально всё будет, расслабьтесь! – улыбнулся я. – Уверенность в себе – часть секрета успешного выступления музыканта. Вы должны заражать уверенностью в себе своего зрителя. Есть даже термин такой – харизма. Смогли заразить верой в себя и свой успех зрителя – он вас без удержу полюбит. Самые успешные музыкальные группы все сплошь харизматичные…
– Надо же как! – уважительно взглянув на меня, протянул Колян.
Опять
Святославль.
Минут за пятнадцать до окончания обеда Левичев уже занял оборону у Бюро обмена. К сожалению, те, перед кем он занял очередь, куда-то ушли. Так что несколько скандальных тёток, пришедших уже после того, как он увёл Рябовых в буфет, попытались отогнать его от двери. Но он, не повышая голоса, очень жёстко отшил их, тряся бумагами в руке в качестве аргумента. Давно обратил внимание, что лучше настаивать на своем, тряся перед носом у оппонентов какими-нибудь бумагами. Кажется, что ты действительно имеешь на что-то право большее, чем остальные.
Сычёва вернулась в свой кабинет после обеда с опозданием минут на пятнадцать. Когда они попали, наконец, к ней в кабинет, Левичев был уже в таком состоянии, что готов был сорваться. Но все же старался успокоиться заранее, приготовившись к худшему.
Предчувствие его не обмануло.
Сычёва медленно и дотошно читала все документы, что представили обе стороны, перекладывая их один за другим.
– О! Какая печать слепая, – воскликнула она, посмотрев на очередной документ. – Так не пойдёт.
– И что? – удивлённо уставился на неё Рябов, – нам из-за этого в Брянск и обратно ехать? Чтобы нам ещё одну печать рядом поставили?
– Да, – ответила она ему, не задумываясь, и отодвинула от себя их документы. – Все же речь идет о квартире, а не о банке с огурцами. Сами должны понимать, как важно все правильно сделать.
Всем стало ясно, что уговаривать её бесполезно. Потрясённые Рябовы собрали свою часть бумаг и вышли из кабинета. Левичев тоже собирал свои, но медленнее, чтобы иметь повод остаться один на один с Сычевой.
– Но почему? – спросил он, не выдержав.
– Потому что вы меня обманули в прошлый раз, – ответила она ему, уверенно глядя ему в глаза. – И мне влепили выговор из-за вас.
– Честное слово, очень жаль, что так получилось, – попытался он исправить ситуацию. – Но, вы же сами прекрасно понимаете, что этот обман, больше, Якубовым был нужен, а не мне.
– Нет, не понимаю, – ответила она. – О чём вы?
Он молча подхватил свои документы и вышел из кабинета.
Всё с ней понятно, – думал Левичев. – Будет теперь из себя тут главную строить… Видно, что и подарок если презентовать, она мне его в лицо швырнет… Ну, ничего! На каждую пешку ферзь найдётся!
Левичев
К его огромному сожалению, к Бобрецову тоже оказалась полно народу. Он занял очередь, предупредил, что отойдёт ненадолго, и пошёл к Рябовым сказать, что придётся ещё немного подождать.
Левичев успокаивал себя тем, как сейчас расскажет начальнику про произвол его сотрудницы! И как ей влепят очередной выговор!
Так ей и надо, дуре! – злорадно думал он.
Москва. Гагаринский райком КПСС.
Услышав от помощницы, что его спрашивает племянница, Володин недовольно скривился, но попросил соединить.
– Здравствуйте, Герман Владленович, – проворковала Регина. – У меня есть для вас кое-что очень и очень интересное. Вам обязательно надо это увидеть.
– Что ещё?
– Очень важная информация, – с придыханием ответила она.
– Как в прошлый раз с таксопарками?
– Нет, – тут же осеклась Регина.
– Ладно, приходи. Посмотрим, что у тебя там за важная информация такая…
Москва. Камвольно-отделочная фабрика.
Сколько капитан Орехов ни наблюдал за Анной, заметить что-либо конкретное он не смог. Прошла уже неделя со дня той злосчастной поломки, а линия так и не заработала. Более того, не ясна была и причина этого.
Заметив, как Сашка Озеров в чём-то настойчиво убеждает Анну, а она с растерянным видом стоит перед ним, опустив глаза, Орехов решил, что Озеров поймал её с поличным и убеждает признаться.
Когда Анна с опаской взглянула на него, капитан сделал вид, что смотрит в другую сторону, а сам продолжил наблюдение.
Вдруг, Анна, тяжело вздохнув, кивнула согласно Озерову, и направилась прямиком к нему. Капитан от неожиданности перестал шифроваться и уставился на приближающуюся к нему Юрченко.
– Михаил Николаевич, можно с вами поговорить? – испуганно спросила она.
– Конечно. Слушаю тебя, – постарался он ответить как можно спокойнее, чтобы не спугнуть её в желании признаться.
Неосознанная это ошибка или злонамеренная диверсия, вот что интересно? Капитан мысленно ставил на второе. Ну и, авось, удастся понять, что с линией и починить её как можно скорее. Это ему тоже в плюс пойдет. А что делать потом с Юрченко, решат компетентные органы. Но Анна сумела его ошарашить, заведя речь совсем о другом.
– Михаил Николаевич… Я не хочу возвращаться в США, – проговорила она.
– Что? – не поверил он собственным ушам.
Тут же рядом оказался Озеров.
– Михаил Николаевич, Аня хочет остаться в СССР, – заявил он. – Она же может попросить у нас убежище?