Ревизор: возвращение в СССР 36
Шрифт:
Сосед тоже ни единого вопроса не задал. Надо, значит надо. Тоже пенсионер, как и родители жены Румянцева, но худощавый, видно, что в форме себя держит. Через десять минут они уже втроем ехали на выезд из города на желтом «Москвиче». Опять же, никто никаких разговоров не вел, ехали молча, словно так и надо.
Доехали почти до самого Сестрорецка. Свернули к бухте, пошли через сосновый лес. Через пару минут Петр с заметным облегчением сказал:
– Да здесь они, здесь! Вон их палатка!
Олег Петрович Румянцев стоял с удочкой на берегу залива. И развернувшись на шум шагов, посмотрел на них всех
– Особенности кураторства в отношении с Ивлевым? – как-то даже не удивился теме, по которой к нему приехал коллега из Москвы Румянцев, словно для него это было вполне ожидаемо. – С формальной точки зрения, я ему и не куратор, потому что у него подписки нет. Но если без формальностей, то нормальные у нас с ним отношения. Ивлев человек дисциплинированный, обязательный, пообещал что-то – значит сделает.
– Передавали ли вы ему по чьему-либо приказу секретные сведения?
Вот теперь он уже явно удивился:
– Нет, конечно. Такое без письменного приказа невозможно. А письменного приказа такого не было.
– Это очень важный вопрос, – настаивал на своем Корольков, – возможно, вам устно приказал это сделать кто-то настолько высокопоставленный, что вы не решились настаивать на письменном приказе?
– Да хоть кто угодно прикажет, это же статья… – не поддался его натиску Румянцев, – я же знаю правила обращения с секретами. И вовсе не для того шёл работать в КГБ, чтобы их нарушать.
Корольков еще несколько раз в разных вариантах пытался развить эту тему. Все, как и положено, мало ли он не подобрал нужные слова, или допрашиваемый устанет упорствовать и признается все же. Но без всякого результата. Румянцев категорически отрицал возможность того, что слил бы секретную информацию без письменного приказа.
Корольков задумался. Вроде бы он и выполнил поручение. Но кое-что в поведении Румянцева его задело. Так что он решил задать еще вопрос:
– У меня сложилось впечатление, что вы совсем не были удивлены, что мы с вами заговорили именно об Ивлеве. Разве это не странно? У вас же наверняка есть и другие агенты…
Неожиданно для него Румянцев расхохотался.
– Да тоже мне неожиданность! Вы что, думаете, вы первый, кого ко мне прислали нарыть что-то про Ивлева? Он как магнит притягивает к себе всякие проверки. Всего-то ничего по всем меркам с нами сотрудничает, а кто только не приходил под него рыть… Уже раза три, наверное… Думаю, генерал Воронин, уезжая в Киев, был весьма рад тому, что больше не будет этой нервотрепки по поводу очередных проверок в отношении Ивлева, на которых кто-то очередной настаивает. То член КПК, то генерал, то полковник или майор. Последнего настаивающего на проверке он правда, уже чуть ли не матами послал незадолго до своего отъезда… Уже как анекдот, вот я и смеюсь… Удивлен ли я тем, что теперь вот вас по поводу Ивлева прислали??? Ха! Ни разу.
Корольков
– А может, как говорится, дыма без огня не бывает?
– Ну, мне тогда остается только пожелать вам удачи, и не сломать себе карьеру, преследуя Ивлева!
– А почему это? – насторожился Корольков.
– Ну вот этот парень недавно в партию решил вступить… Так поручителями у него Межуев из КПК и Захаров, второй секретарь московского горкома КПСС. И он мне еще пожаловался, что не совсем он сам и решил в партию вступать, они его подгоняют…
Корольков не удержался от того, чтобы присвистнуть. Потом все же сказал:
– Но если у него такие могущественные покровители, то с чем тогда связаны такие частые проверки? Как вы сами считаете?
– Да все беды от ума… Умный он парень очень просто, и особо ум свой и не скрывает. Кто-то не может поверить, что он сам такие умные вещи может придумать, про которые рассказывает. А кто-то просто завидует его стремительной для такого возраста карьере.
– Спасибо за ответы. Хорошего вам отпуска! Такой еще момент – никто о нашей беседе в комитете знать не должен. Ни один человек. Таков приказ с самого верха. Это понятно? – спросил Корольков.
– Понятно. – сухо ответил отпускник.
Корольков пожал ему руку и пошел к ожидавшему Петру с соседом. Теперь вернуться в город, поставить печать и подпись в командировочное удостоверение в местном управлении, и бегом в Эрмитаж. Обратные билеты на поезд в десять вечера, должен успеть хоть что-то посмотреть…
***
Румянцев проводил взглядом коллегу из комитета. То, что он не был удивлен расспросами про Ивлева, не означало, что ему понравилось то новое направление, которое они приняли… Не передавал ли он секретную информацию Ивлеву… Это что, Третьяков что-то удумал, что ли, паскуда? Не зря он на него все время странно так смотрел. Избавится, что ли, от него захотел, подставив таким образом?
Настроение было испорчено. Весь отпуск насмарку. Теперь сиди тут с удочкой, и думай, что там будет, когда на работу выйдешь. Будет ли вообще куда выходить, или из-за интриг Третьякова его куда-нибудь переведут. Все же начальник отдела и полковник может много проблем создать для подчиненного его майора. В особенности, когда тот в отпуске и понятия не имеет о том, что именно он там про тебя ходит и рассказывает… Как тут защититься?
И Корольков этот, зараза такая. Запрет огласил разглашать информацию, который, понимаешь, с самого верха идет… Теперь даже никому из отдела не позвонить и хоть эзоповым языком поинтересоваться, что за бочку на него там катят… Засекут такой разговор, поверят и в то, что раз запрет нарушил, то действительно Ивлеву мог какие-то секреты слить…
Вот же гадство!!!
***
Москва, завод «Серп и молот».
Главный энергетик завода Лосев Вадим Матвеевич возможно, остался последним высокопоставленным сотрудникам завода, который не узнал ещё потрясшую завод новость про Алироева. По весьма простой уважительной причине – он был в двухдневной командировке. Вернувшись из неё, почти сразу наткнулся на Колпакова, когда шёл в бухгалтерию с отчётностью.
– Приехал! – с такой радостью сказал тот, что Лосев насторожился. – Про Алироева слышал?