Ревизор: возвращение в СССР 38
Шрифт:
Дальше, конечно, она волновалась за свои иностранные языки. Английский она прилежно зубрила все лето, по десять часов в день, аж иногда казалось, что мозги вот-вот закипят. Но ее же предупредил капитан Мельников, что там многие студенты и за рубежом язык изучали, не то что она по учебникам зубрила… Не окажется ли на первом же занятии, что ее знания просто позорны для второго курса МГИМО? А ведь с этого же курса еще и второй язык начнется…
Придя в аудиторию, она робко села на свободное место на втором ряду. Сидевшая ближе всего к ней худая рыжеволосая девушка удивленно на нее глянула и спросила:
— А ты точно аудиторию
— Нет, я новенькая. Из МГУ перевелась.
— Вот даже как… — оценивающе посмотрела на нее девица, и придя к каким-то своим выводам, протянула ей узкую ладонь.
— Марина.
— Регина Быстрова, очень приятно.
Ее порадовало, что девушка никак на ее имя и фамилию не отреагировала. Явно не знает ничего про нее. Хоть бы так и дальше оставалось.
А затем рядом с ней внезапно уселся симпатичный парень, сказав:
— Привет! Я Дмитрий! А ты у нас что, новенькая?
Москва
Диана дозвонилась до Артамоновой и та с радостью согласилась встретиться сегодня через два часа. Погода внезапно испортилась, полил дождь, и они беседовали, сидя в «Волге» майора КГБ.
— Ну как отдохнула, Диана? — спросила Мария, с любопытством вертя в руках подаренную ей помаду.
— Чудесно отдохнула! — радостно ответила та.
— Никто не пытался тебя в плен взять в этот раз? — усмехнулась Артамонова.
— Ну Ницца, к счастью, все же не Венесуэла или Колумбия, так что обошлось, — ответила Диана, — но народ там, конечно, в августе собирается очень интересный.
Артамонова тут же отложила помаду в сторону и с любопытством посмотрела на нее.
— Были там два офицера, один из немецкой армии, другой из бельгийской. Обсуждали ядерную зиму, что может наступить, если американцы при помощи ядерного оружия станут останавливать советскую армию, когда она начнет наступать на Западную Европу.
— Ядерную зиму? — явно удивилась Артамонова. — А они объяснили, что это такое?
— Один из них считает, что если в ходе ядерной войны США и СССР взорвать тысячи боеголовок, то в атмосферу поднимется столько пыли, что наступит зима, причем на несколько лет. Другой, в принципе, и не против был. Они еще обсуждали вулкан Кракатау, было там типа какое-то извержение, после которого в мире наступили холода…
— Так, это очень интересно, — сказала Артамонова, взяв блокнот и ручку. — Давай лучше весь этот разговор воспроизведи, но сначала опиши этих офицеров. Имена, звания, род войск… И остальные разговоры тоже запишем…
Диана подробно вспоминала все разговоры, что вели при ней Михаэль и Жан, как с друг другом, так и с Халимом. Только про Халима ни слова не говорила, как они и решили с Пашей. Описывала так, словно они друг с другом разговаривали. Артамонова сосредоточенно записывала, изредка что-то уточняя.
— Я хотела еще уточнить, — спросила Диана, когда они закончили, — по той информации про шведку, что я вам передавала. Жена моего брата, Галия, что мне рассказала о ней, с ним сейчас приехала в Москву из Паланги. Можно все же как-то не задавать ей вопросы по этому поводу, чтобы она не догадалась, что это я рассказала?
— Не волнуйся, Диана, я помню данное тебе обещание. То, о чем она со шведкой беседовала, ты нам и так рассказала. Так что мы вообще ее тревожить не будем никак. А тебе спасибо еще раз за проявленную бдительность!
— А удалось
— К сожалению, Диана, об этом мы с тобой не можем говорить. Это следственные действия, к которым и меня не обязаны допускать, если дело не мне передано.
— Жаль… — скорчила недовольную рожицу Диана, — было бы здорово вражеского шпиона поймать.
— Успеешь еще, — улыбнулась Артамонова.
Москва, МГУ
После первой лекции все разбились по группкам, говорили и не могли наговориться. Это то совершенно особенное ощущение, которое помнят все, кто получал высшее образование. Только после длинных каникул, встречаясь с сокурсниками, понимаешь, кто из них действительно запал к тебе в сердце. Иногда и вовсе вроде бы по общению с человеком не скучаешь, а увидишь вот так в начале сентября, и искренне радуешься. Значит, не хватало его на самом деле.
Однокурсницы со мной, кстати, некоторые и заигрывали. Хвалили мой новый костюм. Одна даже сказала, что я в нем, как кинозвезда выгляжу. Ну да, есть такое свойство у костюмов за сотню баксов… С учётом инфляции в двадцать первом веке такой уже будет за тысячу стоить… Дианка не поскупилась…
Ираклий, улыбаясь во все зубы, предложил:
— А давайте сегодня всем курсом в ресторан завалимся!
Но так радикально отмечать начало учебного года, конечно, большинство не было готово. Это у моих стройотрядовцев сейчас было денег выше крыши даже по московским меркам. А многие на курсе сейчас ждали с нетерпением первой стипендии, поиздержавшись за лето… Не все, к сожалению, когда нуждаются в деньгах, бегут подрабатывать, чтобы решить эту нужду. Некоторые, и я никогда этого не понимал, просто урезают свои издержки. Начинают экономить на нормальном питании, на одежде, на дружеских посиделках. И загоняют себя в намного большие проблемы, чем если бы просто нашли подработку. Да, подрабатывать утомительно, зато много с людьми общаешься, что полезно для психики, одет, сыт, и сам себя уважаешь, что нашел способ решить свои проблемы. Тем более сейчас не девяностые, когда безработица впервые свирепо укусила бывших советских людей. Видов подработки множество, в особенности для студентов.
Я, конечно, сразу же согласился. Договорились, что нагрянем в шесть вечера в пивной бар «Пльзень». Ираклий уверял, что в понедельник в это время там не будет проблемы с местами. В прошлой жизни этот бар как-то мимо меня прошел. Понятно, в принципе, Москва огромная, а я всегда любил больше работать, чем по злачным местам ходить… Так что решил, что пора исправляться. Тем более немножко пива не так и страшно, это не водку хлестать…
Всего набралось человек двадцать с курса, что согласились пойти.
Отсидел еще одну пару, а потом решил свинтить. Надо все дела, накопившиеся до шести вечера, постараться решить. Ну если и даже не решить, то составить план их решения.
Только в коридор вышел, а мне навстречу Жанна Луппиан, комсорг наша. Нахмурилась было, уже рот открыла, видимо, чтобы повелеть мне вернуться в аудиторию. Видимо, какое-то объявление пришла делать. Но внезапно рот захлопнула и, кивнув, просто мимо прошла. Приятно, блин. То ли вспомнила про мое свободное посещение, то ли костюм ее впечатлил. Или вообще дело в том, что я уже кандидат в члены КПСС и вышел из-под ее юрисдикции?