Революция отвергает своих детей
Шрифт:
К этой основной установке сталинизма прибавились еще тактические соображения. Очевидно, Ульбрихт уже во второй половине мая получил новые директивы из Москвы для подготовки восстановления Коммунистической партии Германии. Антифашистские же и народные комитеты отражали господствующее стремление антифашистов к созданию новой единой социалистической партии. Это стремление преобладало, главным образом, у тех, кто боролся нелегально или был в концентрационных лагерях.
О новых московских директивах мы узнали лишь в последующие дни.
В начале
Времени для приветствий и частных бесед было не много; тотчас по приезде группы начались особые заседания, в которых с нашей стороны принимал участие только Ульбрихт. Для этих заседаний были отведены две комнаты.
Было нетрудно догадаться, что значение этих заседаний выходило далеко за пределы Берлина. Однажды, после приезда из Москвы руководящих работников, из Дрездена прибыли Антон Аккерман, Герман Матерн и Курт Фишер. Они принадлежали к «группе Аккермана», которая покинула Москву на следующий день после нас и была направлена а зону операций маршала Конева для выполнения тех же заданий, что стояли перед нами в Берлине.
Почти два дня продолжались заседания, после чего с нами поделились результатами:
— Единой социалистической партии не будет. Как КПГ так и СДПГ будут вновь основаны как самостоятельные партии.
Через несколько дней должна быть основана Коммунистическая партия Германии. Подготовительные работы по выпуску собственной партийной газеты должны быть начаты немедленно.
Образованию буржуазных партий надо всемерно содействовать. Они должны соответствовать прежней Демократической партии и прежнему Центру.
После этого должен быть организован антифашистский демократический блок новых партий.
Все силы должны быть брошены, прежде всего, на создание Коммунистической партии. Непосредственно после этого надо начать воспитательную работу.
Затем надо все силы бросить на подготовительные работы по земельной реформе. Ее надо начать проводить уже летом 1945 года.
Наш дом на Принценаллее №80, где и раньше жизнь била ключом, стал походить на улей. Одно совещание следовало за другим; прибывали все новые автомашины для обеспечения связи руководящих работников с активом разных населенных пунктов. Фред Ольснер уже начал диктовать — на второй день после своего приезда — учебные пособия для членов еще не созданной Коммунистической партии Германии. Тотчас после основания ее все члены партии должны быть ознакомлены с новой линией.
— Самое главное теперь — это партийная учеба, — сказал Ольснер, — мы должны этим заниматься больше, чем когда бы то ни было. Уже решено, что раз в неделю будет проводиться общее собрание членов партии, посвященное исключительно учебе. Необходимо подготовить товарищей к разрешению
На следующий день состоялось совещание, в котором приняли участие наиболее активные партработники Берлина, Бранденбурга, Потсдама и других городов.
— Основной задачей является теперь подготовка создания партии. Через несколько дней выйдет приказ маршала Жукова, после чего будут разрешены антифашистско–демократические партии. До этого мы должны уже заложить фундамент. Каждый день дорог. Как только будет дано разрешение мы обратимся к общественности с Учредительным манифестом КПГ, — было объявлено на этом совещании.
Создание самостоятельных коммунистической и социал–демократической партий не только противоречило директивам, полученным нами в Москве в марте и апреле 1945 года, но находилось в прямом противоречии и с резолюцией Бернской конференции КПГ в начале 1939 года. В этой последней резолюции Центрального комитета было ясно сказано, что «должна быть создана единая революционная рабочая партия Германии». Коммунистов и социал–демократов призывали тогда: «создать общую организацию для будущей единой партии рабочего класса Германии».
Я не мог не заметить, что и в других вопросах новые директивы, которые привез теперь Вильгельм Пик, противоречили тем, которые мы получили весной 1945 года. Тогда нам говорили, что политическая деятельность немецкого народа может пока развиваться лишь в рамках большого всеобщего антифашистского движения — «Блока борющейся демократии». Теперь же, напротив, говорилось об образовании политических партий.
Тогда говорилось, что земельную реформу нужно проводить не раньше начала 1946 года. Теперь же мы должны были начать проведение земельной реформы сразу же после образования партии, то есть летом 1945 года.
Еще в начале мая нам говорили, что в первом периоде могут быть разрешены лишь надпартийные антифашистские газеты. Теперь, вопреки этому, нам было дано распоряжение подготовить выпуск партийной газеты.
С прибытием из Москвы руководящих товарищей и с предстоящей организацией КПГ подготовительные работы «группы Ульбрихта» были закончены. Она уже и раньше, вследствие ухода некоторых товарищей в берлинское городское управление и появления в ней новых людей, изменила свое лицо. На одном из заседаний в узком кругу нас ознакомили с новыми заданиями. Каждый из нас получил участок работы. «Группы Ульбрихта» больше не существовало. Она выполнила свое назначение.
После расформирования «группы Ульбрихта» почти все ее члены получили высокие посты в партийном и государственном аппарате, но в их биографиях работа в «группе Ульбрихта» не упоминалась. В течение многих лет поддерживалось мнение, что основа КПГ была заложена, так же как и основа других партий, лишь после приказа Жукова от 10 июня 1945 года. Казалось не разумным, по крайней мере, в первое время после 1945 года, говорить о деятельности «группы Ульбрихта», так как таким образом стала бы слишком очевидна тесная связь с московскими эмигрантами. Только семь лет спустя, в 1953 году, когда были опубликованы речи и статьи Ульбрихта, собранные под заголовком «К истории немецкого рабочего движения», это молчание было нарушено: во втором томе этого трехтомного издания помещено письмо Вальтера Ульбрихта к Димитрову, от 9 мая 1945 года, в котором можно прочесть следующее о деятельности «группы Ульбрихта» в Берлине: