Рейнеке-лис
Шрифт:
Перегрызутся два пса, одному проиграть неизбежно.
Я и решил, что значительно проще и правильней будет
Гнева его и припадка безумья в то время избегнуть.
Злобным он был и остался, спросите его же супругу.
Что же мне пачкаться с этим вконец изолгавшимся типом?
Ведь, увидав, что жена его к месту примерзнуть успела,
Он разразился потоком безбожных проклятий, ругательств.
То, что крестьяне за ними погнались, им было на пользу:
Кровь
Что же еще тут сказать? Довольно дурная манера —
Лгать и свою же супругу собственной ложью порочить!
Спросим ее, — ведь она тут присутствует: будь это правдой,
Вряд ли она и сама поскупилась бы на показанья.
Все ж я неделю отсрочки прошу для совета с друзьями,
Как подобает ответить мне на обвинения волка».
Тут и Гирмунда сказала: «Вся ваша жизнь и поступки —
Ложь, надувательство и надругательство. Мы ли не знаем?
Всё только плутни, коварство и наглость! Тот, кто вам верит,
Тот уж за это поплатится. Вы же прославленный мастер
Хитросплетений словесных. Взять случай со мной у колодца:
Два над колодцем висели ведра, и в одно из них, — право,
Я и не знаю, зачем, — вы уселись и вниз опустились,
Но уж оттуда никак не могли вы подняться обратно.
Страшно вы хныкали там. Я утром пришла — удивилась.
«Как, — говорю, — занесло вас в колодец?» А вы мне кричите:
«Милая кумушка! Как же вы кстати! Для вас угощенье
Я приготовил. Садитесь в другое ведро и спускайтесь.
Рыбы тут — уйма!» И так я попала в большое несчастье:
Я вам поверила. Вы же клялись, что объелись там рыбы
Так, что живот разболелся! Дала я себя одурачить:
Глупая, влезла в ведро — и вниз как пошло оно сразу!
Я в нем спускаюсь, в другом— поднимаетесь вы мне навстречу.
Мне это было так странно, и я в изумленье спросила:
«Рейнеке, как это так?» И ответ вы мне дали ехидный:
«Вверх и вниз — так в мире ведется, так вышло и с нами.
Жизни закон неизменный: этот унизиться должен,
Этот — возвыситься, все соответственно качествам личным».
Тут из ведра вы изволили выскочить и убежали.
Я же, убитая горем, весь день просидела в колодце,
К вечеру только спаслась, но каких натерпелась побоев!
Несколько там у колодца крестьян собралось, и случайно
Кто-то меня обнаружил. Голодная, в страхе ужасном,
Я там сидела, дрожа, на душе моей было прескверно.
Слышу я между крестьян разговор: «Погляди-ка, в ведерке
Старый наш недруг сидит, овец пожирающий наших!»
«Ну-ка, тащи его вверх! — другой говорит. — Постараюсь
Встретить
Как он там встретил меня — признаться, и вспомнить мне страшно!
Сколько ударов на шкуру мою тут посыпалось! В жизни
Худшего дня пережить не пришлось. Я едва уцелела!»
Рейнеке так ей ответил: «В последствия вникните глубже —
Станет вам ясно, что эти побои пошли вам на пользу.
Собственно, лично я предпочитаю без них обходиться.
Дело же так обстояло, что кто-то из нас неизбежно
Был бы избит: не могли же мы выбраться одновременно.
Это запомнить вам стоит. Не будьте такой легковерной
С кем бы то ни было. Мир, к сожалению, полон коварства».
Волк заявил: «Да к чему в доказательствах лишних копаться!
Кто же мне пакостил больше, чем этот вот злостный мошенник?
Я вам еще не рассказывал, что он в Саксонии сделал,
Как на беду и позор он завлек меня там к обезьянам:
Да, по его наущенью в какую-то влез я пещеру;
Знал наперед он, какая беда меня там ожидала:
Чуть бы замешкался я — без ушей и без глаз бы остался!
Слов обольстительных он не жалел, уверял, что в пещере
Я с его тетушкой встречусь, — имел он в виду обезьяну.
Очень досадовал плут, что я спасся: направил нарочно
Он меня в гнусное логово, что показалось мне адом!»
Пред господами придворными Рейнеке волку ответил:
«Изегрим путает что-то, он несколько тронулся, видно.
Он обезьяну приплел? Так пускай уж точно расскажет.
Два с половиной года назад покутить он собрался
В землю саксонскую. С ним в те места я отправился также.
Это вот — правда, все прочее — выдумка. Были в пещере
Не обезьяны, — макаки! Ни за кузин, ни за теток
Я никогда признавать их не стал бы. Мартын-обезьяна,
Фрау Рюкенау-мартышка — мне родичи: дядя и тетя.
Этим родством я горжусь. Он, дядя Мартын мой, — законник,
Очень почтенный нотариус. Этих же тварей пещерных
Изегрим в родичи мне навязал издевательства ради.
Общего нет ничего между нами, родства — и подавно:
Все они очень похожи на дьявола из преисподней.
Если же тетушкой я величал ту старуху, — поверьте,
Знал я, что делал: терять — не терял, но зато угощенье
Было роскошное. Впрочем, я ей удавиться желаю!
Вот, господа! Мы однажды, с дороги свернув, обходили
Гору какую-то; видим, пред нами зияет пещера,