Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
«Я мог бы помочь, бог-целитель», — метнулась еще чья-то мысль, и она заставила журналиста проснуться.
Рядом с сидящим Элинором стоял тот юный Птичник, Айят. Ноиро снова едва признал его. Юноша был одет на манер обычных жителей Кемлина, и его чужестранность выдавал только акцент да некоторая экзотичность черт лица.
Лекарь и Птичник обменялись несколькими фразами на языке дикарей Франтира. Кивнув, Айят подступил к Ноиро и тоже сел, скрестив ноги, но прямо на пол, у его изголовья. Посидев неподвижно — журналист чувствовал только слабое покалывание то здесь, то там во всем теле — юноша начал медленно раскачиваться и что-то
«Явись!» — тихонько шепнул Призыв, адресуясь к Ноиро.
Умирающего мало что держало в теле, и он охотно кувыркнулся к ним на радугу.
Та-Дюлатар по-прежнему был Незнакомцем, а вот Айят больше напоминал птицу, красивого серебристого хищника из пустыни Агиза, который умеет так протяжно кричать в небесах, приветствуя солнце! Сокол висел над ними, паря на восходящих потоках горячего воздуха бездны.
Здесь Ноиро было хорошо, силы полностью вернулись, точно и не было никакой болезни, и возвращаться не хотелось нисколько.
«Я хотел бы остаться тут», — признался он своим спутникам.
«Это не выход, — Та-Дюлатар ждал от него этой мысли, и журналисту вспомнилось, что ведь и целитель был проклят два десятилетия назад, а значит, сполна пережил все то, что сейчас происходит с Ноиро. — Сначала проклятие пожирает тело физическое, затем принимается за тонкие оболочки, а закончится все гибелью, полным растворением твоей сути».
Взмахнув огромными крыльями, Айят встал наконец-то на ноги-лапы, и длинные когти царапнули хрустальную поверхность, нисколько ее не повредив.
«Идем искать», — сказал он, заглядывая в глаза Ноиро золотистым оком, обведенным черной каймой.
«Искать?»
«Лазейку. Тебе надо выбраться и спрятаться, иначе ты скоро умрешь, — спокойно объяснил юноша. — Но спрятать тебя с живыми не получится, тебе надо к Змею Мира».
Он указал крылом на спираль. Незнакомец же молчал, неподвижно сидя на краю радуги и свесив одну ногу в пропасть.
«Кристиан, о чем он толкует?» — взмолился Ноиро, надеясь, что его оставят в покое и дадут прилечь хотя бы прямо здесь, на радуге, и крепко заснуть.
Элинор поднял капюшон и посмотрел из-за плеча. Видимая часть его лица сверкнула серебром.
«Не знаю. Это доступно только Говорящим — помнишь, я рассказывал тебе о них? Айят — сын Аучар, она научила его своим умениям или же он был к ним предрасположен самостоятельно. Но мне незнакомо то, о чем говорит он. Я слабый псионик, Ноиро. Положись на Айята, он знает, что делает».
Айят ждал, распустив крылья. Было в его антропоморфности что-то притягательное, что не отпугнуло бы и в реальном мире. По крайней мере, так показалось Ноиро, который в своей жизни с человекоптицами еще ни разу не пересекался, зато в «тонкой» вселенной привык уже почти ко всему: здесь метаморфозы всегда выглядели естественно.
«Смелей! — подбодрил сокол. — Просто держись!»
Ноиро понял, чего он добивается, и ухватился за его шею. Так он раньше таскал на себе маленькую сестру, сажая на закорки и поддерживая под колени. Перья птицы были плотными и мягкими. Айят немедленно оттолкнулся от моста и камнем ринулся в огненную пропасть, на лету расправляя полотнища крыльев. Пестрые перья с мягким шелестом трепетали в воздухе.
Словно
«Неужели он хочет, чтобы мы с ним сгорели и таким образом очутились на том свете?» — мигом проскочила мысль, и Ноиро не испытал ни малейшего страха: после былых путаных кошмаров этот хотя бы был очевиден и предсказуем.
Но, восторженно вскрикнув — протяжный зов полетел к гигантскому вороту — сокол изменил положение крыльев, перья на них развернулись, препятствуя встречному ветру, и, обманув волну, они с Ноиро воспарили к серебристым клубящимся небесам. Только теперь журналист позволил себе видеть все вокруг чистым всепроникающим сознанием. И он увидел.
Позади них молчаливо летело черное существо с перепончатыми крыльями на руках — в его облике Сотис уже несколько раз встречал здесь Элинора. Только теперь Ноиро подумал, каким же чужим и не похожим на себя самого делает Учителя этот облик. Тот как будто прячется за ним, как за уродливой маской.
«Здесь мы еще не летали! — поддразнил его журналист. — Жалко, я не успел научиться этому».
«Еще успеешь, — сурово ответил птице-ящеро-человек, полетел быстрее и в три взмаха обогнал Айята, чтобы расколотить перед ними пространство. — Вперед!»
Осколки реальности посыпались в бездну. Тогда великий Змей Мира исторг возмущенный рев, а сокол нырнул в быстро затягивавшуюся брешь. Следом выскочил черный ящер и, дохнув огнем, сплавил края раскола.
«Здесь опасно, — предупредил он, зависая в пронзительно-синей пустоте. — Это Междумирье».
«Что это значит?»
«Промежуточная зона между миром живых и… временно не совсем живых. Живым здесь лучше не показываться».
«А в чем опасность, Кристиан?»
Ящер взглянул на сокола и полетел вперед. Вместо ответной мыслефразы в воображении журналиста сложилось несколько символов, из которых он склеил одно общее и малоприятное определение: Соглядатаи. Те самые существа, о которых говорила Нэфри? Не живые и не мертвые, непонятные и свирепые Соглядатаи из городских легенд?
«Тут много всякого. Есть и Соглядатаи-люди, и Соглядатаи-нелюди, и Соглядатаи-нежить. Здесь магниты еще не стали магнитами, а противоположно заряженные частицы не могут аннигилировать. Это нейтральная зона, патрулируемая Соглядатаями. Они следят за балансом, и вламывающиеся сюда посторонние этот баланс нарушают. Кого они нашлют на нас — неизвестно. Но можете быть уверены: они отыщут самые слабые места и подберут достойного врага»…
Элинор рассмеялся. Ноиро чувствовал в нем воспламеняющийся боевой задор. Или так влияла на спокойного целителя зона Междумирья, или он так влиял на зону. А скорее — то и другое. Айят же оставался непроницаем, как будто раз и навсегда избрал своим уделом служить извозчиком для незадачливых журналистов, одной ногой стоящих в могиле. Нет, положительно Ноиро здесь нравилось. И, если бы не чувство долга перед многими людьми, он остался бы в этом мире насовсем — уже не как шпион, нарушивший границу, а как законный обитатель загробного мира. Если, конечно, это и есть тот самый обещанный загробный мир. По крайней мере, здесь нет боли и кошмаров, нет той уязвимой тюрьмы с комнатами для пыток, величаемой телом, здесь он свободен…