Резидент. Стадия 1-3

Сапрыкин Иван

Он сжал пальцы в плотный замок, перевёл дыхание и продолжил:

– Итак. Ты говоришь, что не будешь дальше работать на меня. Но у меня имеется кое-что, что заставит тебя слушаться, хочешь ты этого или нет. Вот, как раз и проверим твою нравственность и человеколюбие, о котором ты только что весьма пространно изволил рассуждать, обвиняя других в беспринципности. Посмотрим какой ты. Что ты есть на самом деле.

– У меня нет никого, - едва слышно прохрипел я. – Вы не сможете сыграть на моих близких, потому что у меня их попросту нет. Я один.

– Правда, что ли? – Инструктор покачал головой и тихо рассмеялся. – А я не ошибся в тебе. Ты действительно умён. Сразу раскусил мой план. Хвалю. Ты ошибся только в одном… Впрочем, твоей вины тут нет, и это не говорит о том, что ты глуп. Ты просто не знаешь

кое-чего, что знаю я. Знал бы ты то, что известно мне, говорил бы по-иному. – Он сделал паузу, пристально глядя мне в глаза. – Опять молчишь? Хм. Мудро. Главное, не показать своей неосведомлённости перед оппонентом. Это хорошее качество, присущее тебе, и как раз оно очень пригодится в том деле, которое я хочу тебе поручить. Прошу заметить: дело важное. И трудное. Я долго искал человека, которому это дело могло бы быть по плечу. И я нашёл тебя. В вонючей дыре, среди зэков. Откопал тебя из отбросов. Вывел… вернее, выведу в люди. Да что там говорить! Я дал тебе имя! Открывающее все двери! Настоящее имя! Имя, дающее право на многое! Тебе не нравится? А зря. Это сейчас ты воротишь носом. Поверь: к хорошему быстро привыкают. А вот, отвыкать от хорошего гораздо сложней. После исполнения своего задания, ты будешь бегать за мной, умоляя оставить тебе внутреннюю приставку. А я… Что сделаю я, как ты думаешь? А я сам не знаю, что сделаю. Всё зависит от того, как ты поведёшь дело. Поведёшь его так, как нужно – не пожалеешь. Испортишь дело – получишь соответственную плату. И поверь, эта плата будет очень весомой. Ну а теперь, к делу.

Перед моими глазами возникло полупрозрачное изображение: светловолосый мужчина с зеленоватыми глазами, на вид – лет тридцать пять; бледный, но эта бледность придавала его лицу чопорной аристократичности; взгляд таил в себе какую-то загадку; даже несмотря на то, что это было всего лишь изображение, казалось, что эти глаза пристально тебя изучают и выведывают у тебя все твои тайны. Одежда простая – снежно белая обтягивающая футболка и лёгкие брюки… Сквозь футболку отчётливо просматривалась умеренная мускулатура. Так, стоп! Этот мужик мне кого-то сильно напоминает… Я где-то его уже видел.

Ну, конечно! Как же я мог забыть! Это же и есть я! Я имею в виду, тот «я», роль которого я сейчас играл. Это был Яви валл Юлас собственной персоной. Девяностолетний старик, прошедший дорогостоящее омоложение, доступное лишь представителям высших сословий.

Я вопросительно взглянул на Инструктора.

– Как ты понял, перед тобой Яви валл Юлас, - начал мой дотошный собеседник. – Первый сын сикосского графа Иока валл Юласа, уроженца Алайи. Их старинный род уходит корнями в тысячелетия, что является редкостью и значительно увеличивает значимость рода. Но оставим в покое древнюю историю, перейдём к дню сегодняшнему. В данный момент Яви валл Юлас является третьим наместником планеты Сико. Такой статус – третьего наместника – есть желание самого валл Юласа, так как этот человек не гонится за слишком большой властью, считая это дело чересчур «грязным», как он любит выражаться.

– Постойте, - хриплым голосом перебил я Инструктора. – Что-то не вяжется.

– Что именно?

– Уроженец Алайи – столицы галактики, является графом на планете Сико?

– Да. Что тут удивительного?

– Вы же говорите, что это один из самых старинных родов. Вес у таких родов обычно слишком запредельный, если можно так выразиться. Так почему же алаец отправился на Сико?

– Не стоит недооценивать эту маленькую планетку. Сикоский валовый продукт превышает все мыслимые и немыслимые нормы. На самом деле Сико снабжает различными товарами чуть ли не пятьдесят процентов галактики, а если учесть, что галактика имеет в поперечнике около шестидесяти килопарсек, то представь себе мощности их производственных линий. Это колоссальное, невероятно масштабное производство чего угодно – от семидесятикилометровых космических крейсеров до субатомных нанороботов. Ни одна планета в галактике не имеет столь высоких производственных показателей. И почему же ты думаешь, граф валл Юлас не должен был иметь виды на Сико? Естественно, он сделал ставку на Сико и не прогадал, заключив триллионные контракты с местными правящими кругами, профинансировав сотни заводов и фабрик. Приобрёл большие половины

акций самых крупных компаний. На данный момент граф является собственником восьмидесяти восьми заводов, девяти естественных спутников различных планет, где разрабатываются недра, сорока трёх фабрик, не считая различных мелких фирм.

– Которые наверняка являются подставными, - тихо вставил я.

Инструктор улыбнулся, но пропустил мимо ушей мою колкость.

– Далее, - продолжил он. – Граф Яви валл Юлас заседает в сикоском сенате, и его слово играет не последнюю роль. Граф всегда слыл добропорядочным, справедливым и умным человеком, к нему прислушиваются, он всегда даёт дельные советы, поэтому во всех самых высших кругах этот человек пользуется большим уважением. Не буду скрывать: на Алайе граф валл Юлас тоже не последний человек, хотя предпочитает по большей части держаться в тени, так как всегалактический закон запрещает двойное гражданство для правящих кругов. Ты должен об этом знать.

– Знаю, - прохрипел я. – Поэтому у меня вопрос. Он что, умер?

– Кто?

– Яви, который валл Юлас, который граф, который не последний человек, роль которого я играю сейчас.

Инструктор еле заметно вздохнул, и мне было непонятно – от скорби или от скрываемого удовлетворения. Всё же он ответил:

– Яви валл Юлас – это ты.

– Значит, мне не положено знать, что сталось с этим человеком, - утвердительно заявил я.

– То, что тебе знать положено, ты будешь знать. Не буду юлить, тем более что, человек ты не глупый, а я отношусь с должной долей уважения к неглупым людям. Поэтому скажу: ты будешь знать ровно столько, сколько понадобится тебе для исполнения твоей работы. Вся остальная информация тебя не касается.

– Но я же, по вашим словам, должен играть его роль. Я должен в самом прямом смысле, быть именно этим человеком. Я буду встречаться с людьми, которые могут знать графа с очень давних пор. И если я не буду знать всей подноготной, то проколюсь сразу же. Вы об этом подумали?

– Подумал.

Но я не унимался:

– И подумайте ещё вот о чём: я человек одинокий и шантажировать меня в общем-то нечем. Поэтому, если я упрусь рогом и не захочу на вас работать, то вы, сколько бы не старались, не сможете меня заставить. Прошу заметить: пытками меня не сломить. Я лучше подохну, чем изменю своему слову. Терять мне абсолютно нечего. И вот вам моё слово: идите к чёрту вместе со своими валл Юласами и сикоскими графьями.

Вопреки моим ожиданиям, Инструктор не разозлился (а я хотел именно вывести его из себя), он просто мило улыбнулся и посмотрел мне в лицо самым добродушным взглядом, на какой только был способен.

Спустя несколько секунд умилённого рассматривания моей персоны, он негромко, снисходительно-издевательски сказал:

– Достопочтенный вюр Орайи. Вы изволили недооценить мои способности. А способен я порой на многое.

– И что это значит? – спросил я, а внутри всё сжалось в маленький дрожащий комочек, ведь передо мной человек, способный на что угодно, несомненно имеющий невероятную власть; а средств, для того чтобы меня «расшевелить», у него предостаточно; я вёл себя вызывающе, полностью отдавая себе отчёт, перед кем я распускаю хвост; я в его руках, и теперь он даже мёртвого меня сможет заставить делать всё то, что ему надо; нужно отдать должное его терпению, – сколько раз я его подкалывал, а он всё оставался невозмутим; впрочем, невозмутим он был также, как великан, на которого фыркает маленький ёжик; он может разделаться со мной, щёлкнув пальцами; но ежики – это такие животные, который тоже имеют, хоть и маленькие, но острые колючки; может, мои «колючки» и не причинят этому «великану» боли, но вот, если их обмакнуть в яд…

Мои размышления были прерваны сменившимся изображением. Вместо девяностолетнего «молодого» графа возник другой образ, и от этого образа по спине моей пробежали мурашки.

2.2.2

Это была моя жена.

Она была такая же молодая, какой я её помнил. Глаза, за которые я мог бы отдать жизнь, смотрели прямо на меня. Она улыбалась. О Создатель! Как давно не видел я этой улыбки! Как скучал без неё. Эта улыбка много раз снилась мне по ночам, когда я лежал в неудобной позе на тюремных нарах. Эти глаза! Волосы! Нежная кожа!..