Ричард Длинные Руки – барон
Шрифт:
Темные с лиловыми краями облака, похожие на хищных рыб, застыли на западной части неба. Багровое солнце пыталось их поджечь, но лишь теряло часть жара, разбухало, медленно и безнадежно сползало к быстро темнеющему краю земли.
Эбергард скомандовал разбить лагерь для ночлега: место удобное, ручей рядом, место голое, враг не подберется тайком, а если вдруг настигнет слишком большой отряд, что маловероятно, успеем укрыться в одной из пещер.
– А как насчет ночных переходов? – поинтересовался я. – Отменяется?
– Пока нет необходимости, – ответил Эбергард вежливо. – Да и опасно в гористой
– Хорошо, – сказал я, – разбивайте лагерь, а я проедусь чуть по этим безжизненным местам, взгляну на дорогу впереди.
Он запротестовал:
– Ни в коем случае! Это опасно. А я не могу дать сопровождающих, люди устали…
Однако лицо сказало, что он и не собирается посылать со мной людей, заслуживших отдых.
– Вот и хорошо, – ответил я легко. – Бобик! За мной.
Я сразу послал коня в такой галоп, что если бы даже граф передумал, то посылать за мной людей было бы поздно.
Встречный ветер раздувает ноздри и выворачивает губы, но Пес унесся вперед, похожий на низко летящий огромный черный снаряд. Зайчик все ускорял бег, и я наконец заорал. Оба сбросили скорость, Зайчик вообще перешел на привычный галоп, а Пес сделал вокруг нас круг и унесся в небольшой придорожный лес.
Местность неровная, холмы то рядком, то начинают карабкаться друг на друга. Получаются горы с уступами, прям сады Семирамиды, а там действительно сады, только дикие, отсюда различаю красные от ягод ветви, блестящие бока медово-желтых груш.
Зайчик фыркнул, впереди Пес отыскал ручей, шумно лакает, дергая хвостом от избытка чувств.
Сам ручей бежит широко и бурно, прыгая по камням. Выше по течению целый водопад, вода ниспадает красивыми широкими струями, дробится, иногда получается широкий поток, на скрытых водой уступах разбивается, те угадываются темными провалами…
Я вздрогнул: из водопада с угрюмой злобой уставился гигантский череп. Я повел плечами, стараясь избавиться от наваждения: все-таки это мое воображение, что заставляет в облаках видеть драконов, воздушные замки, очертания великанов. А здесь каменные уступы превратились в темные впадины глаз, один ниже изображает провал на месте носа, а вон там внизу – продолговатые зубы… Впрочем, в самом деле зловеще поблескивают на солнце острые резцы, а вот клыки…
С трудом заставил себя отвернуть взгляд от жутковатого зрелища. Кто-то с черным юмором подправил кое-что в камнях. Я еще застал любителей деревянных скульптур, то есть чудаков, что, отыскав причудливо изогнутое дерево или ветку, двумя-тремя взмахами ножа преображают в нечто хорошо узнаваемое. Кто-то порезвился и здесь, Малевич доморощенный… Или Сальвадор Дали.
Холм перешел в скалистую гору из темно-красного гранита с серыми прожилками, она медленно поднималась, пока не встала ребром. Дорожка идет под этой стеной, что уходит в облака, слева в двух шагах пропасть, а сама дорога позволяет проехать разве что трем всадникам в ряд. Я все больше тревожился: самое место для засады. Одна надежда, что, когда поедем отрядом, успеем проскочить раньше. Но когда дорога сузилась еще и еще, под ложечкой противно заныло. Вон там впереди дорога узкая настолько, что даже двоим не разъехаться, а это значит,
Зайчик двигается бестрепетно, но я заставил его идти, прижимаясь к стене, царапая стену стременем, а то и задевая плечом: очень уж стараюсь отодвинуться от близкой пропасти. Дорожка, довольно протоптанная копытами и даже со следами колес, уходит вдаль вдоль отвесной стены, но неожиданно в самой стене я заметил широкий проход, как раз для всадника на коне.
– Погоди, – сказал я Зайчику вслух. – А не посмотреть ли нам…
В проходе сгущается сумрак, но в то же время оттуда дивно пахнет, словно там дальше райский сад. Пес увидел, что мы остановились, галопом вернулся, посмотрел на меня не по-собачьи внимательно, перевел взгляд на проход в скале, сделал туда шаг и… сел на толстую задницу.
Из прохода вышел и остановился, загораживая дорогу, плечистый и очень жилистый мужчина. В простой рубашке, ворот распахнут, открывая толстую шею, как будто сплетенную из толстых канатов. Мне показалось, что его лицо, да и шея тоже покрыты кожей такой же толстой, как кожаные доспехи. Рукава рубашки закатаны до плеч, толстые, перевитые жилами руки открыты во всей суровой мужской мощи. При взгляде на них я снова подумал о плотной коже, и тут только догадался, что это и есть тот самый легендарный Зигфрид, прозванный Роговым, за то, что его кожа не уступает по прочности стальным доспехам. Да что там не уступает, доспехи можно прорубить, но никому еще не удавалось Зигфрида даже ранить.
Он стоял и смотрел на меня холодными глазами остро и недружелюбно, но спокойно, просто загораживал дорогу. Несмотря на такую шкуру, делающую его неуязвимым, он не выглядел слишком самоуверенным, каким можно было стать. И вся фигура обличает воина, который не расслабляется ни на минуту.
– Привет, – сказал я как можно дружелюбнее. – Я всего лишь еду мимо.
Он сказал холодновато:
– Так езжай.
– А можно поинтересоваться…
Он покачал головой.
– Нет.
– Почему?
– Запрет, – ответил он. – Сам подумай, захочешь ли войти?
– А что там такое?
– Райский сад, – ответил он. – Так ваши называют такие места. Но покинуть его нельзя. Еще раз подумай, хочешь ли войти?
Я покачал головой, даже не раздумывая.
– Нет, спасибо.
Мне показалось, что довольная улыбка почти коснулась его губ.
– Вот видишь… Чувствуешь, что здесь очень скоро перестал бы вообще быть мужчиной и воином. Так что езжай по своим делам.
Мне почудилось, что он не так уж часто видит подобных мне, потому и разговорчив, несмотря на крайне суровый вид. Спросил:
– А этот проход… он всегда открыт?
Суровая улыбка наконец коснулась его губ.
– Догадлив. Нет, конечно. Открывается раз в сто лет, тогда когда нашим нужно что-то в вашем мире.
Я кивнул, тронул коня.
– Будь здоров. Извини, спешу. В следующий раз задержусь посмотреть на существ из Скрытых королевств.
Он улыбнулся шире, показывая, что оценил юмор. Я свистнул Бобику, тот оторвал зачарованный взгляд от Зигфрида, а зад от земли и нехотя побежал рядом с конем, все время оглядываясь.