Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Шрифт:
Она в испуге отшатнулась.
— Ой…
— Да все в порядке, — заверил я. — Мне они не показались опасными. Обычные разбойники, у которых нашелся настоящий вожак. Он попытается подмять вас и прочих, до кого дотянется. Вот так и берутся из ниоткуда лорды… в следующем поколении.
Она взглянула испуганно:
— Ты встретил отряд Заозерного?
— Не знаю, — ответил я, — кто из них Заозерный, но разошлись мы не слишком… дружелюбно.
Она вскрикнула в страхе:
— Тогда нам придется еще хуже!
— Почему? — спросил
Она ухватилась обеими руками за мою рубашку, на лице откровенный страх.
— Ты не должен туда ехать!
— Должен, — ответил я невесело. — Но ты не волнуйся. Мы поговорим, и я вернусь.
Она покачала головой.
— Ты не вернешься.
— Верь мне, — попросил я. — Не просто вернусь, а с мирным решением. Которое устроит тебя и твое племя.
У нее глаза начали наполняться слезами и, чтобы я не видел ее слабости, она отвернулась и отошла от окна. Зайчик тихо-тихо пошел вдоль дома, я не вмешивался, пока он не подошел к дому, где я устроился на ночлег.
Хозяин подошел к калитке, я спросил негромко:
— Что еще известно о том вожаке разбойников?
Он ответил совсем тихо:
— Говорят, уже величает себя господином. Требует подчинения и уплаты налогов на содержание его замка. Крестьяне противятся, так как всегда жили вольно, никакие налоги никому не платили…
— Все еще противятся?
— Все слабее, — ответил он хмуро. — Он берет на службу всякое отребье, нападает ночью на деревни и сжигает крайние дома раньше, чем ему успевают дать отпор. В селе людей намного больше, но каждый сам за себя, организовать трудно даже на защиту, все больше тех, кто готов покориться и признать его своим господином, благо налог не слишком велик…
— Пока что, — пробормотал я.
Он спросил встревоженно:
— Думаете, повысит?.. А зачем ему, там всего человек десять-пятнадцать, а у нас пятьсот, легко прокормим их всех…
— Аппетиты, — сказал я, — если их не укротить, растут. И вообще здесь обычная история… Власть не берут, ее захватывают.
С тоской подумал, что сейчас, похоже, от меня зависит, станет это племя народностью, а потом народом или же исчезнет с лица Земли.
Будь я мудрым и степенным, я бы сперва разобрался, что это за народ, какие у него моральные ценности, но я пока, к счастью, не настолько мудр, потому он будет жить уже потому, что в нем родилась Ассита.
Я поправил за спиной лук, передвинул поудобнее перевязь с мечом. Хозяин смотрит с затаенной надеждой, крестьяне все еще верят в странствующих рыцарей, что приезжают из ниоткуда и восстанавливают справедливость.
Зайчик посмотрел на меня с укором и тяжело вздохнул.
Я сказал мирно:
— Зато не таскаешь каждый день тяжелые телеги! Так что не надо воротить нос от благородной работы миротворца,
Через лес напролом я ломиться не стал, мало ли какие там завалы и буреломы, мы быстро обогнули весь массив на приличной скорости, а на той стороне сразу бросился в глаза расположенный вдали высокий дом из темного камня, такой можно без особой натяжки назвать даже замком. Этот замок окружен невысокой стеной, на ней пусто, но на воротах стоят трое и смотрят в мою сторону.
Я пустил Зайчика крупной рысью, в этом строении что-то очень нехорошее, зловещее, как будто не замок, а сплошная тюрьма, набитая снизу доверху истязаемыми заключенными. Я человек вообще-то бесчувственный, перед полотнами великих художников не останавливался, раскрыв рот, но сейчас отчетливо чувствую, как от замка незримыми волнами идет зло.
Воины на воротах, как рассмотрел наконец, в доспехах из черной кожи с металлическими нашлепками. Не очень богат здешний вожак, надеюсь, хоть у него будут рыцарские доспехи, пусть даже из самого дрянного железа.
Я красиво и мощно протрубил, на воротах смотрят вниз с великим интересом, но не открывают, пока кто-то из важных не явился и не прикрикнул. Ворота распахнулись, я пустил коня вперед, спокойный и безмятежный, хотя, конечно, в желудке все сжимается от страха: а вдруг какой дурак разрядит арбалет в спину?
Двор широк, земля утоптана, построек, помимо донжона, немного. Едва я проехал под аркой ворот, дорогу загородили трое с копьями в руках. Сбоку подошел крепкий воин в кожаных доспехах, но покрытых широкими стальными пластинами, на боку короткий меч наподобие римского гладиуса, штаны кожаные, а сапоги из хорошей кожи.
— Слезай, — велел он грубо. — Меч сдать, лук тоже.
Я проговорил медленно:
— Меч… понятно, но лук? В замке из него не постреляешь.
— Таков порядок, — отрубил он.
Я пожал плечами.
— Ну, против порядка не поспоришь. Я тоже за порядок.
Он придирчиво наблюдал, как я соскакиваю, снимаю меч с перевязью, затем лук, принял молча, передал одному из воинов и тогда лишь буркнул с прежней неприязнью:
— Все вернут на этом же месте.
— Здесь все такие приветливые? — спросил я.
Он уставился на меня в недоумении.
— Чего?
— Можно не отвечать, — разрешил я. — Уж понял, вежливость — признак слабости. Пойдемте к здешнему сатрапу.
— Чего?
— Властелину, — перевел я на понятный язык. — Он в замке?
Он буркнул:
— Да. Только тебе это может не понравиться.
— У меня широкие вкусы, — сообщил я. — Мне многое нравится. Посмотрим, вдруг да буду завтра командовать всеми вами?
Он скривился, но на всякий случай промолчал.
На пороге донжона появился крупный мужик, лохматый, чернобородый, с недобрым взглядом исподлобья. Плечи широкие, массивные, но живот еще шире, уже начинает переваливаться через пояс.