Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
Нам сбросили веревочную лестницу, я встал на первую перекладину и понял, что подниматься придется намного проще. Руку мне подал сам капитан Алан, волосы слиплись от крови, на скуле длинная багровая царапина.
— Ваша светлость, — сказал он напряженным голосом.
— Капитан, — ответил я. — Что у вас?
Он сказал быстро:
— Корабль поврежден, сэр. Борт пробит ниже ватерлинии в трех местах!.. Мы не успеваем вычерпывать воду!
— Уходим! — крикнул я. — Немедленно поднять все паруса! Уходим в море! Подальше!
Он ответил
— Корабль не спасти, милорд!
— У тебя будет корабль, — гаркнул я. — Вдвое больше этого!.. Если не втрое. Но сейчас надо уйти в море как можно дальше, чтобы с острова не увидели нашего поражения. Пусть думают, что корабль остался на плаву, а мы его починили. Не дадим им радоваться! Пусть все считают нас непобедимыми, а корабли — непотопляемыми:
Он крикнул:
— Будет сделано, милорд!
Я остался на «Ужасе Глубин» и помогал, как мог; они в самом деле держались, выбиваясь из сил: лучшие пловцы ныряли и подводили пластыри из запасных полотнищ для парусов, закрывая ими пробоины. Воду вычерпывали из трюмов все, кроме тех, кто управляет парусами, однако каравелла продолжала, хоть и очень медленно, наполняться водой и погружаться.
Ордоньес прислал всех свободных матросов, и те тоже вычерпывали, латали щели, затыкали дыры, но корабль трещал и начинал распадаться на части.
Пловцы поднырнули с канатами под днищем на другую сторону, каравеллу связали в трех местах, буквально спеленали, поврежденные доски сдвинулись и пропускают меньше воды, но все равно этих щелей сотни, вода заливается в корабль неудержимо и со все большим напором.
— Продержаться! — орал Ордоньес. — Пока не скроется их проклятый остров! Да не увидят нашего позора…
И хотя не позор отступить, пусть и с тяжелыми потерями, перед во много раз превосходящими силами, но и у меня осталась горечь сокрушительного поражения, слишком уж хорошо все начиналось.
К вечеру я перебрался на флагман, оттуда не сводил взгляда с «Ужаса Глубин». Последний из островов, вблизи которых разыгралась битва, скрывается из вида, но и борта каравеллы опустились так, что волны вот-вот начнут перехлестывать на палубу.
С корабля торопливо спускают все лодки, я видел, как матросы перебираются через борт с заплечными мешками, каждый ухитрился забрать все ценное и личные вещи, а когда первые лодки приблизились к «Богине Морей», я слышал яростные проклятия в адрес островитян.
Ордоньес сам подавал руку поднимающимся по веревочным лестницам, хлопал по плечам, а капитана Алана крепко обнял и прижал к груди.
Новоприбывшие угрюмо выстроились вдоль борта, их еще предстоит распределить по новым местам, я спустился с мостика и прошелся перед ними, всматриваясь в лица.
— Обещаю, — сказал я громко, — и торжественно клянусь!.. Вы все получите новенький корабль побольше этого, помощнее и намного маневреннее!
Ордоньес, хоть и знает о моих планах, покачал головой, Юрген смотрит с блестящими глазами, матросы приободрились, жадно ловят каждое слово.
— Я
Кто-то заорал в счастливом исступлении:
— Слава маркизу Ричарду!
— Слава властелину Черро!
— Да здравствует!
— Долгие лета!..
Я вскинул руки над головой, сомкнув пальцы в замок, потряс под приветственные крики, развернулся и ушел в каюту. Настроение препаршивое, чувство поражения нависло над головой так, что трудно дышать. Один корабль потерян, остался тоже один. Это всегда оценивается как тяжелое поражение, хотя знаю случай, так называемое Бородинское сражение, когда половина армии была уничтожена в бою, а вторая разбежалась по лесам и целую ночь скиталась там, но защитники объявили этот бой своей победой. Однако здесь правит здравый смысл, а это значит… поражение, именно поражение.
Отворилась дверь, заскрипели ступеньки под тяжелым телом Ордоньеса.
— Судя по карте, — сказал он, — россыпь островов обрывается, а дальше один побольше… вытянут миль на двадцать по прямой, а потом лихо так закручен подковой… Получается бухта, но слишком уж здоровенная, такая от урагана не укроет. Да и гор там нет. Ваш баннерет сказал, что называется он Остров Ласковой Тени.
Я отмахнулся.
— Дорогой граф, пусть называется как хочет. Мы поворачиваем обратно.
Он охнул.
— Как это… обратно? Все так хорошо получается…
— А «Ужас Глубин»?
Он поморщился.
— Ходить по морю — всегда быть готовым встретить не только смерть, но и кое-что похуже. При переходе из Черро мы потеряли в океане все корабли, кроме этих трех. Но все равно это победа, сэр Ричард! Мы… прошли!..
Я сказал трезво:
— Дорогой граф, я как-то перерос эти… одиночные рейды. Сейчас я хочу идти во главе громадной и могучей эскадры и сметать с лица земли любое сопротивление. А сейчас мы что делаем? Крадемся по самому краешку архипелага. Чуть углубимся…
— А мы не будем углубляться, — сказал он сердито и поджал губы.
— Не будем, — согласился я. — Не из трусости, а потому что щипать по мелочи — это не наш стиль. Мы должны захватывать и грабить целые государства, граф, а не мелкие острова. Вы, адмирал, не забыли? А еще его светлость граф Ордоньес!.. Который командует сейчас двумя каравеллами… пусть одна и в ремонте, а завтра поведет эскадру галеонов!
Он поперхнулся чем-то сердитым, переспросил:
— Га… гале… чем?
— Галеонов, — повторил я. — Это такие корабли, граф. Каравеллы перед ними, что плотник перед столяром! Или когги перед «Морской Девой». Да что там когги, шлюпки!