Ричард Длинные Руки – князь

Орловский Гай Юлий

Единственный способ, чтобы можно было использовать их уникальное умение стрельбы, это держать между ними и противником тяжеловооруженную панцирную пехоту Макса, чью оборону еще никому пробить не удавалось.

Если же в ряды эльфов прорвется хоть один рыцарь, они его даже не поцарапают, а он перебьет всех, сколько бы их там ни было. Они это понимают, потому из леса выманить невозможно, а довериться людям, которые вдруг их станут защищать, вместо того чтобы самим перебить… даже не представляю, какие должны быть пряники. Или кнуты.

Глава 14

Мы

заканчивали экскурсию, когда к нам приблизился очень осторожно Барноэль, взглянул на Ирладельраэля, тот вроде бы не подавал ему никакого знака, но как-то они умели обменяться информацией, хотя эльфы вполне могут и мысленно, мы же вот так в воображении чего только со знакомыми женщинами не проделываем, и они это как-то чувствуют, смотрят потом весьма заинтересованно…

— Благородный конт, — произнес он церемонно, — мы просим вас почтить собрание нашего Совета.

Я изумился:

— Что, уже собрались? Хотя, да, долго ли вам, таким быстроногим…

Ирладельраэль невесело улыбнулся, мудрым старейшинам нужно только пройти с одной поляны на соседнюю, но промолчал и пошел со мной рядом.

Когда я вошел в хижину вождя, там за столом скромно и с достоинством разместились шестеро белоголовых эльфов. У всех мудрые лица и длинные блестящие волосы, но если у тех, кто помоложе, ярко-золотого цвета, то у этих белы, как снег с самых высоких гор.

Барноэль торжественно ввел меня, как принцессу на горошине, вдвоем с Ирладельраэлем усадили и вернулись на свои места.

Я в некотором напряжении ждал, чем же эта церемонность обернется. Хотя мне и сказали с укором, что мне просто везет, намекая тем самым не очень деликатно, что вообще-то я дурак, но постоянно ожидаю и неприятностей, из-за чего не просто готов дать сдачи, но иногда и… гм даю заранее…

Барноэль поднялся красиво и, как в торжественном танце, окинул взглядом членов Совета, затем медлительно повернулся ко мне, ибо для быстрых эльфов в замедленности движений особо подчеркивается некое важное действо.

— Конт Астральмэль, — проговорил он торжественно, — вы показали себя подлинным сыном древнего эльфийского народа, рассеянного по миру, угнетенного, но все еще не сломленного!.. Наши старейшины впечатлены вашей энергичной деятельностью по восстановлению и собиранию.

Господи, мелькнуло у меня в мозгу паническое, только бы не предложили какой-то вычурный эльфийский титул! Мои же завистники на говно изойдут от зависти, на заборы будут кидаться дурными головами, охрипнут от лая. А я ж христианин, и если не могу всех перебить, как вообще-то следовало бы, то надо жалеть или политкорректно делать вид, что жалею этих убогих подзаборных эстетов…

— …мы предлагаем, — продолжал он громко и внушительно, — отметить его деятельность, чтобы Его Величество королева Синтифаэль видела его плодотворную работу и могла по достоинству оценить его героические усилия…

Точно, сказал я себе обреченно, будет у меня еще и эльфийский титул, а потом посыплются… Хорошо хоть титулы не приходится, как знаки отличия, цеплять на грудь и плечи.

— Конт Астральмэль, — продолжал

он внушительно, — принадлежит к благородному роду, ибо титул конта переходит только от отца к старшему сыну, неважно, сколько у него их вообще, потому этот древний титул в наших землях уже почти исчез…

Старейшины заметно пригорюнились, но скупую мужскую не уронили, эльфы аристократично выдержанны, эмоции держат при себе, а я ощутил, что иголки подо мной становятся все длиннее и острее.

Я поднялся, Барноэль прервал речь и посмотрел на меня с вопросом в глазах.

— Дорогие друзья, — сказал я прочувствованно, голос мой дрогнул от сдерживаемого волнения, эльфы — народ чуткий, заметят и оценят, — дорогие мои сограждане, соотечественники, и не побоюсь этого громкого слова, потому что отныне наступает наше время, и мы не должны бояться, страшиться, опасаться и даже предохраняться!.. Я хочу со всей присущей мне скромностью сказать, что бесконечно тронут и польщен вашей высочайшей оценкой моих великих трудов и непомерных заслуг, но все-таки давайте не вторгаться в священное право Ее Величества королевы Синтифаэль собственноручно награждать своих подданных титулами, чинами и званиями.

Барнаэль спросил обеспокоенно:

— Она будет против?

— Возможно, — ответил я уклончиво, — нет. Однако…

— Что?

— Мы только-только вступаем в известные договорные отношения, — напомнил я. — До полного слияния наших народов, может быть, и рукой подать, но мы не представляем, как это сделать. Потому не стоит углублять и нагнетать, а также будировать.

Он покачал головой, на лице проступило недоумение.

— Она не должна быть против! Мы так выражаем почтение и к Ее Величеству, награждая ее подданного!

— Не должна, — согласился я.

— Так в чем же…

— Но будет, — сказал я несчастным голосом. — Возможно. А нам нужно избегать даже возможности подпортить наши отношения.

— Но почему может быть против?

— Женщина, — ответил я. — Женщины бывают нелогичны. А наша королева еще и красивая женщина!

Старейшины переглянулись, Ирладельраэль вздохнул, а Барноэль спросил с беспокойством:

— Что, очень красива?

— Бесподобна, — ответил я несчастным голосом. — А в довершение ко всему у нее еще и прекрасные светлые волосы…

— Очень светлые? — спросил Ирладельраэль упавшим голосом.

— Золотые, — сказал я упавшим голосом. — Прекрасные золотые волосы, я не видел их распущенными, но, полагаю, тащились бы следом, как подол ее королевского платья.

Их лица помрачнели, мудрецы начали переглядываться, на лице Барноэля проступило сильнейшее беспокойство.

Я понял вовремя и сказал громко:

— Кстати, хочу заверить, что все важные вопросы королевства находятся в руках мудрецов, как и здесь у вас, а королева заведует только вот такими заметными для публики, но на самом деле не важными вопросами. То есть королева царствует, но не управляет. Однако, для нас к несчастью, титулами удостаивает именно она, так как это всегда пышно, ярко, об этом долго говорит и сплетничает вся страна.