Ричард Длинные Руки – коннетабль
Шрифт:
– Красивые, – сказал я со вздохом. – Как-то закат их подсветил, что ли? Бывает же так, прекрасные глаза, такие чистые и… э-э… лучистые, что ли, благодаря генетической случайности достаются такой…
Я умолк, она тут же спросила обманчиво мирным голосом:
– Какой?
– Сильной, – ответил я с подъемом. – Крутой, отважной, решительной, безжалостной! Которую назвать женщиной – грязно оскорбить.
Она озадаченно замолчала, глаза блеснули напоследок звездным светом и укрылись под плотными веками. От длинных ресниц
– Так лучше? – спросил я.
Веки поднялись, открывая затуманенные глаза. Губы шевельнулись с такой натугой, словно я их сумел на время парализовать.
– Да, – произнесла она хрипло, – намного. Ты… молодец. Тебя хорошо обучили.
– Вот видите, леди, – ответил я гордо, – и дураки что-то умеют!
– Я ж говорю – обучили, – уточнила она уже сухо. – Так, надо уходить. Здесь очень опасное место. Выйдем во-о-он за ту гряду.
– Давайте хоть мешок понесу, – предложил я. – Он ваш, я просто помогу.
Она поколебалась, пожала плечами:
– Мешок не дам, но кое-что в твой переложу. Все дело в том, что человек иногда исчезает вместе с мешком. Тебя не жаль, а вот вещи дорогие…
– Я буду беречь мешок, – пообещал я. – Ценой своей ничтожной жизни.
Она кивнула, перегрузила часть дропа в мой мешок, я помог ей вдеть руки в лямки, она подвигала плечами, устраивая тяжелый мешок поудобнее, и тут же пошла, не дожидаясь меня.
Я поспешно ринулся вдогонку, мешок забросил за спину уже на бегу. Она, не оборачиваясь, бросила равнодушно:
– Сегодня увидишь Барьер.
– Ого, – сказал я взволнованно. – Наконец-то! А то еще те двое обещали…
Она посмотрела презрительно.
– Они лгали.
– Да теперь понял…
– Лучше поздно, чем… Но как ты надрался так, что не рассмотрел сам Барьер?
– А может, – предположил я, – меня не просто напоили, а еще какой-то гад наложил заклятие?
– Это скорее, – согласилась она. – Не могу поверить, что такой неженка по своей воле решился войти в Окольцованные Земли.
– Я хотел сюда, – возразил я, – но, наверное, меня еще и подтолкнули.
Она смерила меня внимательным взглядом.
– Вообще-то ты мог бы сойти за красавчика, – отметила она. – В какой-нибудь очень благополучной стране, о них много говорят здесь. В смысле, пересказывают россказни тех, кто прибыл с той стороны Барьера. И еще чувствуется высокое происхождение. Да, порода в тебе видна, видна… Недаром мой дядя говорил, что самая благородная кровь течет в дураках и комарах.
– Мне можно быть дураком, – сказал я и, видя ее недоумение, объяснил счастливо: – Вы же умная?
Она сморщила нос.
– Еще бы не быть умной, возясь всю жизнь с такими дураками!
– Ну вот видите, – сказал я довольно, – благодаря мне вы становитесь особенно умной.
Она
– Знаешь, самая глупая может сладить с умником, но с дураком сладит только самая умная. Так что наупражнялась.
Глава 15
На горизонте показалась блещущая полоса. Я пару раз посмотрел на Джильдину, но она двигается вперед ровно и настойчиво, чуть наклонившись вперед, смотрит больше под ноги, но не поверю, чтобы не видела эту странную полосу.
К обеду уже не полоса, а больше похоже на забор или стену, и не блещущую, а молочно-белую. Джильдина помалкивает, а в моем черепе начала разгораться ослепляющая мысль: так это же и есть тот самый Барьер!
И хотя до него еще туева куча миль, но идем в нужном направлении. Я не выдержал, спросил, я же дурак, мне можно:
– Вон та штука и есть Барьер?
Она буркнула, не поднимая головы:
– Что, с этой стороны другого цвета?
– Мда, – промямлил я. – Да…
Она оглянулась, в глазах загорелось подозрение.
– А как ты прошел, если не помнишь?
– А я… меня, – проблеял я, – я ж говорил… чем-то опоили. Или заклятие наложили. Я опомнился только перед таверной. Ничего не помню, как дошел…
– Тебе повезло, – сказала она.
– Да я вообще везучий, – похвастался я. – Дуракам везет, вы же знаете! Так что не такие уж мы и дураки…
Скакание по камням вдруг прекратилось, дорога пошла на удивление ровная. Джильдина повеселела, а я, чтобы закрепить контакт, начал рассказывать о нравах Забарьерья, где мужчины защищают женщин, заботятся о них, спасают и ничего не требуют взамен. Она презрительно и недоверчиво хмыкала.
– А еще, – сказал я, внезапно осознав, что за все время не услышал ни одного призыва к Господу, ни одной молитвы, – по ту сторону Барьера есть церковь… Много церквей.
Она бросила, не оборачиваясь:
– Я слышала про эти сказки для убогих. Здесь не привились.
– А пытались?
– Да, – ответила она холодно. – Несколько раз.
– Погибли? – спросил я, уже догадываясь.
– Сразу же, – сообщила она равнодушно. – Никто из них не прожил и дня.
Внутри Барьерного Кольца, мелькнула мысль, нет церкви, нет веры, нет религии. Можно подумать, что здесь ни Бога, ни Дьявола, но на самом деле, где нет Бога, – там всегда Дьявол.
Слева проплывают отвесные стены из красного песчаника, издали казались испещрены ласточкиными норами, но когда мы прошли еще с полмили, я понял, что это бесчисленные пещеры. Пещеры практически ровня человеку: его первый дом, его святыня и его кладбище. Даже когда человек научился жить на равнинах, он все еще строил храмы в пещерах, там же хоронил предков.