Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

Орловский Гай Юлий

Я обнялся со всеми тремя, не делая различий, развернул Зайчика, Бобик посмотрел на меня и чуть не бросился на шею, все поняв.

Отъехав чуть, я повернул арбогастра, поднял его на дыбы и помахал рукой — недавно научился, очень красивый жест, еще порепетирую и буду выпендриваться перед дамами.

В Тоннеле, где раньше было не протолкнуться, наконец-то упорядочили движение: справа в одну сторону, слева в другую, под копытами время от времени звонко звякает металл рельсов, а когда мы выметнулись на ту сторону, увидел длинную, почти

бесконечную насыпь, прямую как стрела, что в конце концов уперлась в широкий разлапистый холм, прорезала узким ущельем и понеслась дальше, гордая и прекрасная, как сам технический прогресс…

Я некоторое время мчался вдоль насыпи, прикидывая, сколько сумели уложить за это время, в любом случае монахи уже возят грузы на платформе, а то и сами ездят, а вот простой народ еще долго будет креститься и плеваться…

Затем я свернул в сторону и взял курс прямо на Геннегау, великий стольный город королевства Сен-Мари.

Зайчик несся по бесконечной равнине, где мимо проскакивают небольшие леса, иногда села и города; наконец вдали возникла покатая гора из старого серебра, затем под лучами солнца вспыхнула розовым огнем, теперь это уже роскошный торт с множеством башенок.

Мы резко сбросили скорость до простого галопа, город исполинский, Савуази поражает только северян, кто пусть и объездил соседние королевства, но не был за Большим Хребтом, а здесь даже я ощутил странный трепет по нервам, когда город приблизился и показался во всем величии и царственной мощи.

За стеной из розового камня видны расположенные на возвышении прекрасные здания, дворцы, а на самой вершине дворец всех дворцов — немыслимая красота и утонченность, дивное умение архитекторов и строителей, создавших не только ажурные и безумно высокие башни-шпили, но и висячие мостики между ними, ажурные переходы, снова башенки, уже другой формы, но безукоризненно вписанные в общую композицию.

Копыта прогрохотали по великолепной дороге, вымощенной плотно подогнанными один к одному булыжниками.

Геннегау и по размерам, как три Савуази, я еду по нему как по целому королевству; наконец по ту сторону центральной площади выступила из пространства исполинская громада королевского дворца, в комплексе его зданий можно разместить столицу Фоссано, еще останется место и для Дартмуда, столицы Шателлена…

Стражи узнали меня издали, хотя скорее всего по Бобику, что, как всегда, впереди. Радостно улыбаясь, распахнули ворота, надо бы въехать красиво и царственно, уже умею, но мы ворвались в нетерпении, как юные и дикие готы в дряхлый Рим.

Я соскочил с коня перед ступенями дворца. Из окон сразу повыдергивались наружу головы, возникла заметная метушня, зазвучали взволнованные голоса.

— Приветствуем, ваша светлость!

Я оглянулся на сильный жесткий голос, на меня в упор смотрит барон Торрекс Эйц, начальник охраны дворца.

— Ты что подкрадываешься? — сказал я весело. — Как тут?

— Без происшествий, — доложил он. — Как вы?

— Придешь на Большой Совет, — сказал я, — узнаешь.

— Я не состою…

— Уже состоишь, — сказал я. — У меня слишком мало людей, чтобы перебирать.

В

холле прибавилось стражи, все в красочных накидках поверх доспехов, а на головах особые головные уборы, похожие на береты с приподнятым верхом. Похоже, у этих людей особый статус, на него указывают, как догадываюсь, и вон те крашеные перья на макушках.

Я пошел через большой зал, совсем недавно же видел эти рожи, а как будто целая вечность прошла, все одеты пышно, и все стараются попасться на глаза, и все играют короля и вообще абсолютного властелина.

Не добежав до кабинета, я увидел сэра Жерара Макдугала, по-прежнему угрюмого и в том же темном костюме с белым воротником, но при виде меня лицо его расплылось в непривычной для него широчайшей улыбке.

— Сэр Жерар? — сказал я на ходу.

Он поклонился.

— Ваша светлость… с возвращением?

— Еще нет, — сказал я, — хотя не знаю, не знаю… Сэр Жерар, срочно собирайте Большой Совет!

— Уже делаю…

— А пока вкратце самое главное, что с Тарасконом?

Опережая стражей, он распахнул передо мной дверь в мой кабинет, я перешагнул порог, пахнуло таким родным, словно я здесь и родился.

— Ну, — сказал я в нетерпении, — говорите же!.. Можете сесть.

Садиться он не стал, — очень правильный и соблюдающий все тонкости придворного этикета, — посмотрел на меня строго.

— Положение, — сказал он, — тревожное. И даже шаткое. Пираты появились, но их кое-как отбили. Как мы понимаем, это была разведка. Они ушли, но пригрозили, что, если не прекратим строить порт и корабли, они явятся с огромными силами и сметут не только Тараскон, но и все Сен-Мари…

Я нахмурился.

— Так-так…

Он поинтересовался с тревогой:

— Неужели в их словах есть доля правды?

— Есть, — согласился я. — Но только доля. Какая — не знаем. Но что острова совсем близко от побережья, это верно. И силы у них есть, есть… Только не знаем какие. Что насчет Сулливана? Вы же знаете, этот вопрос не давал мне покоя все время и в Турнедо!

Он сдержанно улыбнулся.

— Вы просто чародей, ваша светлость.

— Ну еще бы!

— Все получилось, как вы и рассчитывали.

— Говорите, не томите!

— Может быть, — сказал он со значением в голосе, — даже больше.

— Что значит больше, — сказал я уязвленно. — Что он сделал такого, что я не предусмотрел?

Он сказал гордо, словно сделал все сам:

— Сулливан понимал, что вызвать свои войска не успевает, они у него, как вы помните, в труднодоступной горной местности, где ни дорог, ни даже тропок…

— Да, помню, — сказал я в тревожном и радостном возбуждении, — как не помнить! Но у меня вообще тут не было войск!

Он сказал таинственно:

— Потому он обратился к своему знакомому.

Он сделал нарочитую паузу, я спросил в нетерпении:

— Ну-ну, к кому?

— Вот-вот, — сказал он, — вы этого не предусмотрели, верно? Но если предусмотрели, даже я буду считать вас гением, хотя, конечно, когда вижу, как вы колупаетесь в носу…

— Придушу, — пригрозил я. — Я же не на людях там роюсь?