Ричард Длинные Руки – ландлорд
Шрифт:
Камни едва не рассыпаются под своим весом, ветер и дожди разрушают их, а любителей старины либо не интересуют, либо таковых здесь нет. Под ногами пробежала невероятно быстрая ящерица, я засмотрелся на нее и едва успел уследить взглядом, как из пасти выметнулся длинный гибкий язык, захватил что-то светло-оранжевое и отправил в пасть.
По развалинам носятся еще и муравьи, я присмотрелся к их высоко поднятым над поверхностью лапам. Бегунки, пустынные бегунки, что приспособились жить без грунтовых вод, добывая ее прямо из растений, а питаются почти исключительно семенами.
Солнце
К тому же я вошел в комнату сразу после полуночи, ну еще часа два разбирался с туннелем и шахтой, словом, сейчас наступает рассвет. .Но какой рассвет?!! Солнце в зените! Значит, я чуть ли не на другой стороне планеты.
Я поднялся, с опаской заглянул в дыру. Туннель отвесно уходит в темноту, откуда я вылез, вообще-то я отважный тип, хотя раньше о себе так никогда не думал. Но когда живешь в таком мире, где каждому вроде бы жизнь недорога, то и сам начинаешь... гм, да. Разобщечеловечиваюсь, что ли, и снова становлюсь человеком?
Камень качнулся под моим натиском, но я уперся в соседний валун, это целый каменный холм, нажал, и камень нехотя перекатился на прежнее место, наглухо закрыв собой туннель.
Я отошел на три шага, тщательно запомнил место, сделал круг, чтобы найти с любой стороны, вернулся и нацарапал обломком острого камня заметный издали крест. Не на том камне, конечно, я не такой наивный, а на соседнем. На той глыбе, в которую упирался. Ее пусть и пробуют сдвинуть, если что...
Крупный паук размером с толстую мышь затаился за камнем, я видел, как он приготовил липкое лассо, невольно остановился, заинтересовавшись началом охоты. На тропку внизу выбежал поджарый муравей, однако брюхо раздуто, просвечивает сладкий мед, паук собрался, медленно сдвинулся, нацеливаясь...
Я не успел увидеть, с такой скоростью он метнул липкую нить, но муравей задергался, забился, пытаясь освободиться. Паук длинным прыжком по высокой дуге преодолел большое расстояние, обрушившись на муравья, и начал торопливо запеленывать в кокон. Муравей, изловчившись, ухватил врага за лапу, но паук даже не обратил внимания, все равно муравей через несколько минут будет мертв...
И тут, я не поверил глазам, из-за камня на той стороне стремительно выметнулись пятеро муравьев, поджарых и хищных, бросились к пауку. Тот увидел их и сделал попытку совершить свой знаменитый прыжок, после которого его бы никогда не нашли, однако пойманный муравей так же цепко держал его за лапу.
Муравьи набежали резво и целеустремленно, как волки на огромного лося. Я видел, как смыкаются челюсти, нанося крохотные ранки, и тут же муравей подгибает брюшко и впрыскивает в рану свою знаменитую муравьиную кислоту.
Паук дергался все слабее, наконец оцепенел, муравьи принялись отрывать лапы. Не перепиливать, как обычно делают, а отрывать, упираясь всеми шестью в гору сочного лакомого мяса. Плененный собрат кое-как выпутался сам и тоже набросился на охотника, который стал добычей.
— Круто, — пробормотал я пораженно, — это что-то...
Я
Несмотря на жаркие лучи, я ощутил холод в желудке, С обоими что-то не так. У первого голый, как колено, череп не отсвечивает, пуская зайчики, там поверхность глиняного кувшина, разбитого вдрызг, а потом склеенного из кусочков. Но если у нас сверху прикрыто кожей, а потом еще и волосами, то здесь все наоборот: кости черепа поверх кожи, а то мозг уже начал бы выдавливаться в щели или испаряться под таким жгучим солнцем.
И лица обоих тоже застывшие, кожа превратилась в хитин, что, как у насекомых, спасет от потери влаги. У первого кожа красная, как у вареного рака, а второй коричневый, продубленный, похожий на ожившую статую из покрытого темным лаком дерева. Оба не только безволосые и безбородые, но и безбровые, а массивные надбровные дуги выступают далеко вперед, словно собираются превратиться в рога.
Первый, который с черепом из склеенных кусочков, проскрипел неприятно механическим голосом:
— Это что еще за белоручка? Эй, фелла, а у тебя есть. разрешение рыться в этом городе?
Когда не знаешь, нужно ли это разрешение, у кого его берут, то лучше самому задавать вопросы, так всегда безопаснее, я спросил дружелюбно:
— Ау вас есть?
Разбитоголовый проскрипел в другой тональности, я понял, что это смех.
— А нам не требуются.
— И мне как-то не очень, — ответил я.
Он сказал громче, с напором сильного:
— Так думаешь? Ну, если у тебя нет разрешения, то попробуй получить его у меня. Если окажусь в этот момент добрым, то получишь... А если нет...
Его приятель захохотал почти по-человечески. Коричневотелый, битый ветрами и суховеями, он выглядел таким же выдубленным, быстрым, как бегающие тут ящерицы и муравьи. А длинные пальцы любовно играют наборной ручкой кинжала, но я видел, что выдернет в любой момент, яростное солнце вытопило весь жир, оставив только сухие мышцы и жилы.
— Хорошо, — сказал я миролюбиво, — дайте мне разрешение...
Оба заскрипели, я старался выглядеть беспомощно, наконец первый сказал весело, так я понял его интонации:
— Ладно, выкладывай все, что успел найти. Если попадется что стоящее, отпущу.
Я развел руками.
— Честно, еще ничего не отыскал.
— Правда?
— Клянусь!
Второй молчал и смотрел мне за спину. Опасаясь подвоха, я отступил и быстро оглянулся. В нашу сторону плывут в воздухе, как по ровной воде, над самой поверхностью земли, массивные и явно чудовищно тяжелые каменные шары. Почти все потрескались, похожи то ли на Луну, то ли на астероиды, лишенные атмосферы, и все показались очень похожими на череп старшего из кладоискателей. Плывут медленно, почти не касаясь земли, но вот один клюнул, словно в воздушной ямке, задел каменные глыбы, те раздвинуло, как пустые картонные коробки.