Ричард Длинные Руки – ландлорд
Шрифт:
— Весьма, — ответил я, стараясь не дать перерасти мгновенно вспыхнувшей настороженности в неясную вражду. — Приводите себя в порядок, а потом за обеденным столом вам все расскажут.
Переступая порог своей комнаты, я привычно задействовал все чувства, однако чужих запахов нет и следа, вижу только себя поблекшего в разных местах да множество Бобиков.
Бобик вбежал в комнату первым, сразу обнюхал все углы, вернулся и сразу же положил мне лапы на плечи. Я посмотрел в его желтые глаза, он лизнул меня в нос и, коротко гавкнув, бухнулся задом на пол, ожидая распоряжений.
— Молодец, — сказал я. — Чувствуешь. Докладывай, кто-нибудь заходил?.. Гм, трупов нет, так что никто пока не заглядывал...
Он поскреб хвостом по полу, глаза преданные, в них готовность пойти со мной в огонь и воду.
— Да я и сам вижу, — согласился я. — Пока мы гуляли, никто не шарился здесь... То ли честные, то ли хитрые. А ты как думаешь?
Он коротко гавкнул и посмотрел с обожанием, доверяя думать мне, а он лучше будет мне палки носить.
— Потом побросаю, — пообещал я, — а пока займемся трудным — отношениями... Я займусь, а ты оставайся бдить. Заметил, что я именно тебя оставляю вместо себя, когда ухожу, а не Зайчика? То-то. Доверяю, значит. Сторожи, охраняй, веди себя прилично, ты сейчас на должности человека.
Он скульнул, то ли упрашивая взять с собой, то ли не желая быть на должности человека, я посмотрел строго и вышел.
Леди Беатриса, как и положено хозяйке, обитает в главном здании. Перед ее покоями приличных размеров зал, я издали взглянул на разряженных вельмож, волна стыда накрыла при одной мысли, что и я окажусь среди них и тоже буду ждать с волнением, когда же появится Она...
Мать, мать, мать, сказал я мысленно себе, да во что я превращаюсь, что притащился сюда, как будто меня привела некая сила, посильнее меня самого?
Вниз по лестнице я чуть не бежал, в нижнем зале шумно и весело, рыцари пьют, шумно обгрызают кости и бросают под стол собакам. Сэр Растер как ни занят поглощением жареного мяса, но увидел меня издали, вскочил и замахал руками. Я покачал было головой, рядом с ним места заняты, но Растер рыкнул на соседа, тот послушно поднялся и ушел с тарелкой в руках, бросая на меня злые взгляды.
Я с неохотой сел на его место — еще одним недовольным больше, а Растер властным жестом погнал слугу за чистой тарелкой.
— Знаете, сэр Светлый, — сообщил он, — хоть вам и везет в схватках, но я как-нибудь все равно побью вас! Надо же мне отыграть свои доспехи и своего коня?
— Сэр Растер, — сказал я с тоской, — разве они у вас не остались?
— Ну и что? По всем правилам поединка они ваши. Даже дважды ваши. А я ими только пользуюсь. Арендую. Еще не знаю, что за плату потребуете... Так что я побью вас дважды!.. А пока скажу честно, мне приятно, что вы и этих... женихов одолели.
— Вас одолеть было куда труднее, — сообщил я. Он расплылся в улыбке.
— Еще бы! Я орел! Лев рыкающий! Дуб несокрушимый.
Через плечо дуба протянулась рука с широкой тарелкой, я перехватил и принялся накладывать из общих мисок и ваз вкусную и здоровую пищу, пренебрегая мужской и чисто рыцарской. Сэр Растер посматривал с пренебрежением.
— А я уж хотел
— Какого?
Он пожал плечами.
— Да хоть какого. Можно даже бескрылого. Есть же здесь драконы? А нет, так пойдем троллей погоняем. Говорят, в этом лесу огров видели.
— Вот и хорошо, — сказал я с облегчением, — что передумали.
— Почему?
— Я бы все равно отказался.
— Сэр Светлый, от вас ли слышу?
— От меня, — ответил я сварливо. — Вы дотянетесь вон до той солонки?.. Благодарю вас. Я не любитель бегать по лесам и болотам за какой-нибудь птичкой. Цапель, правда, бить надо, они лягушек жрут, сволочи, но есть их я не хочу... Дракон укусить может, а зачем мне это? Я вообще ни с кем не дерусь, если не принуждают. А дракон не оскорблял, не придирался, дорогу не загораживал... По правилам куртуазного этикета я и его должен считать хорошим человеком, пока он не докажет своим поведением и манерами обратное...
В зале стало тихо, я поднял голову, сердце тревожно и сладко екнуло. По лестнице со второго этажа спускается леди Беатриса, светлая и чистая, как ангел, с легкой улыбкой на устах, золотые волосы перевязаны ярко-синей лентой и украшены золотыми шпильками. Платье легкими волнами струится до полу, пальчиками правой руки приподнимает подол, чтобы не наступить, правая легко скользит по перилам, блестя золотыми перстнями с крупными сапфирами.
Граф Росчертский первым успел вскочить и подал руку, сводя с последней ступени. Леди Беатриса наконец выпустила подол платья, поправила прическу движением, исполненным божественной грации. За столом прекратилось чавканье, все смотрят восторженными глазами, ножи и ложки опустились.
На миг наши взгляды встретились, она прочла в моих глазах тот же восторг, легкая улыбка чуть тронула полные выразительные губы. Граф Росчертский усадил ее в главное кресло, хотел было сесть рядом, но знатоки напомнили, что сегодня прибыл сэр Франц Эстергазэ, и графу пришлось уступить место новичку.
Я смотрел на леди Беатрису и чувствовал, что не могу, просто не могу отвести взор. Ее необычные глаза могут заставить мужчину удариться о столб, так как редко кто сумеет оторвать от нее взгляд, она околдовывает одним своим видом. Лоб высокий и открытый, хотя можно прикрывать его локонами так низко, что женщина вынуждена смотреть сквозь нависающие на глаза волосы. Нос прямой и красиво вылепленный, а скулы, подбородок и лоб очерчены изящно и с благородным артистизмом.
Ее муж, как все уверяют, был хорошим бароном, отважным воином и хорошим другом. Женился, как и полагалось, чтобы укрепить свое могущество, брак получился удачным: леди Беатриса оказалась единственной наследницей огромных владений Монтгомери, все это прибавилось к его немалым землям, и под рукой барона де Бражеллена оказалась территория чуть ли не больше самого королевства Барбароссы. Правда, у леди Беатрисы есть еще двое двоюродных братьев, но у тех свои немалые владения, где хватает хлопот, и притязаний рулить судьбой леди Беатрисы по праву старшей родни они не высказывают.