Ричард Длинные Руки – оверлорд

Орловский Гай Юлий

Я ждал, наконец, она прошипела зло:

– Значит, я для вас просто лут! Или, как его, дроп?

– Приз, – поправил я почтительно. – Лут – это когда что-то снимаешь с убитого противника, а мне не кажется, что вы на ком-то повиснете так, что надо будет отдирать.

Она прошипела:

– И на том спасибо.

– Рад сказать приятственное, – обрадовался я. – Меня медом не корми – дай брякнуть женщине что-нить эдакое! Ну, вы меня понимаете.

– Не понимаю, – отрезала она. – Мне отец уже сказал, что вы хотите взять меня в жены. Мне показалось, что вам это лишнее…

– Почему?

– У вас есть выход к границам Турнедо, – объяснила она, – есть и к границам

с Фоссано. Вам бы справиться с тем, чего нахапали, а большего не удержите.

Я кивнул, не дура, понимает, хотя снова кольнула острая мысль: откуда все знает, но заулыбался и сказал жирным голосом:

– Леди Франка, вы меня обижаете… А как же приз сам по себе? Издавна короли отправляли героев, чтобы те добыли им что-то эдакое… чем можно бы побахвалиться перед соседними королями. Ну, там оленя с золотыми рогами, гуся с золотыми яйцами… простите, уточню: гусыню, что несет золотые яйца, а то хрен как вы поймете меня, простого и неиспорченного, деву с золотыми волосами, Жар-птицу… Курочку Рябу, Сивку-Бурку, меч-кладенец, ишака Бабая-аги, деву с золотыми волосами… Амулет Власти, молодильные яблоки, деву с золотыми волосами…

Она прервала язвительно:

– Повторяетесь! Это у вас от частых ударов по голове?

– Увы, – ответил я мирно, – просто за этими девами ушибленные герои отправлялись почему-то чаще, чем за оленями или гусынями. Дурачье! Гусыня, что несет золотые яйца, – разве не ценнее любой золотоволосой, от которой одни неприятности, как видим по истории?.. Но, конечно, когда есть и олень, и гусыня – тогда, конечно, можно для полноты коллекции… Кстати, только сейчас подумал, а ведь в самом деле эту золотоволоску заказывали под самый что ни есть конец!.. Во всех, кстати, смыслах. Лучше бы не заказывали! Здоровей бы остались.

Она спросила, прищурившись:

– У вас, как я понимаю, уже есть такая гусыня?

– Чего у меня только нет, – ответил я скромно. – Но я что, похож на дурака, чтобы добывать то, что добывают все?

Она посмотрела на меня с сомнением. Во взгляде я прочел непонимание, с какого перепуга считаю себя умным.

– Престиж короля, – рассуждал я глубокомысленно, – заключается в чем? Правильно, в демонстрации мощи. Ее бывает достаточно, чтобы предотвратить войну. А разумный государь старается войну предотвратить. Вы спросите своего отца, он человек разумный. А престиж выражается в зримых символах, я объясняю доступно?

Она процедила зло:

– Продолжайте, сэр Ричард.

– Зримые символы начинают работать, – сказал я, – еще когда послы или шпионы под видом купцов подъезжают к королевскому дворцу. Надо, чтобы здание побольше, погрознее, пострашнее… ну как египетские пирамиды, словом.

Она спросила невольно:

– А это еще что?

Я отмахнулся:

– Да так, дурость. Простое нагромождение камней над могилой умершего короля. Просто они работали на престиж. Как-то египетские короли хотели избежать войны с соседним народом и показали их вождям свои сокровищницы. Те вожди пожали плечами и сказали: у нас еще больше, надо только из земли выкопать. Им показали неисчислимую армию, вожди снова фыркнули: когда свистнем, у нас сбежится народу еще больше! Словом, ничем не могли пронять дикарей, пока не показали им пирамиды. Вожди осмотрели, обошли вокруг пирамид, смерили взглядом высоту и тут же признали себя вассалами и согласились платить дань… Словом, вы будете вроде пирамиды.

Она даже охнула, глаза расширились.

– Сэр Ричард…

– Будете производить впечатление, – пояснил я любезно. – Это же видно, что такая женщина может принадлежать только самому могучему властелину.

У кого уже и гусь, и олень, и меч-кладенец… Мне стоит вас показать… и сразу каждый понимает: со мной шутки плохи.

Она спросила злым голосом:

– Это как понимать? Вы собираетесь показывать меня избитой? В синяках?

Я отмахнулся:

– Да что вы о таких мелочах? Вы же дочь короля, должны привыкнуть думать о судьбах королевства, его выгоде. Так вот говорю, престиж должен быть зримым: послы въезжают в ворота дворца, их ведут по залам, по залам, по залам… можно даже по одним и тем же, если слуги будут успевать переставлять мебель и зажигать другие свечи, а везде на стенах развешан лут и дроп, по коридору важно ходят гуси, овцы, слышен крик ишака Бабай-аги, над головой хлопают крыльями дивные птицы… И вот, наконец, золотые ворота тронного зала, где король изволит принимать послов!

Она сказала саркастически:

– Не захлебнитесь слюнями, сэр Ричард. У вас такое лицо, словно с детства жрете только свинину.

– Мужественное? – спросил я довольно. – Да, я еще тот вепрь!.. Кстати, на вашем королевском гербе голова кабана!

Она запнулась, поджала губы.

Глава 4

Из королевских покоев вышел маркиз Эбервиль, очень серьезный и сумрачный, запнулся на ходу, увидев нас. Взгляд его, брошенный на меня, показался мне странным, но выучка придворного дала себя знать: растянул губы в приветливой улыбке.

– Сэр Ричард! Позвольте, я отведу вас в ваши покои.

Я отмахнулся:

– Да я помню, это вон туда, потом налево…

– Налево, – передразнил он, – все бы вам самому… Пойдемте-пойдемте. Вы не представляете, как легко здесь заблудиться! Если, конечно, Ее королевское Высочество не возражает.

Леди Франка сказала торопливо и с заметным облегчением:

– Да-да, покажите сэру Ричарду его место!.. Нет, я не имею в виду то, что мы все подумали, а покажите ему вполне человеческие покои.

Маркиз наклонил голову, пряча улыбку, а я сказал с восхищением:

– Принцесса, я уже вижу, мы поладим!

Маркиз в самом деле добросовестно повел меня в гостевые покои, то ли не уверен, что найду дорогу, то ли присматривает, чтоб ничего не спер по пути: гости бывают разные. Я прикидывал, не слишком ли надавил на короля, мол, заканчивай разговор с очередным женихом и мы продолжим торг, но я же не сказал, что продолжим разговор после его беседы с женихом, а как только он сочтет возможным…

Маркиз Эбервиль поглядывал на меня с опаской, словно слышал все, о чем и как мы говорили с принцессой. Возможно, ему официально разрешено подсматривать, чтобы потом совместно обсудить каждый жест, слова и паузы между словами, опытному человеку говорящие даже больше, чем сами слова.

С другой стороны, когда я пировал с сэром Сервилем и графом Калантрафом, я прислушивался ко всем разговорам, пусть даже говорили на расстоянии четырех столов. И поймал обрывок очень любопытного разговора, на который тогда не обратил внимания, а сейчас вот да… Чем больше прокручиваю подслушанные слова, чем больше склоняюсь к мысли, что у короля Найтингейла есть зеркало, в котором можно видеть картины земли. Общую сверху, но, похоже, удается зуммировать так, что пересчитаешь все реснички и родинки на носу. Но… картина плывет сама по себе, управлять низзя. Словом, это как бы потерявший управление спутник на орбите все еще пашет, но остался один и передает только то, что видят его немногие уцелевшие квазиглаза. Возможно, этим и объясняется странная информированность короля Найтингейла о том, кто я и что у меня за повадки.