Ричард Длинные Руки – вильдграф
Шрифт:
Даже ноги кривые, как и должно быть у кочевников, выросших на конях. Грудь плоская, нездоровая, отвисающая, а живот почти переваливает через пояс, желтый и в складках.
Перевязи у него две, рукояти мечей торчат по бокам изящные, резные, отделанные с той тщательностью, что годится больше для музея, чем для настоящей жизни.
Он потряс руками в воздухе, тоже кривыми, как ветки дерева, с корой вместо мускулов, ловко выхватил мечи и сделал несколько очень быстрых движений, рассекая воздух.
Кочевники одобрительно зашумели,
На него смотрели с восторгом, степняки да и не только они обожают все новое, необычное, лох-несское или бермудско-катаканное тыквондейство с примесью восточной, ага, мудрости. В необычности подразумеваются чудеса, ну хочется нам так, хочется, и любой, кто вот так непонятно зачем подергает передними конечностями, может с самым таинственным видом говорить, что творит нечто небывалое, мистическое, особо пранное, мистически йогизмное, понятное только посвященным, даже Посвященным…
Я поморщился, тяга человека к чудесам объяснима, но нельзя же ее эксплуатировать так беззастенчиво. Хотя почему нельзя, постоянно находятся такие вот ловкие, что любую экзотику выдают за нечто необыкновенное, а себя – за особо необыкновенных.
Он посмотрел в мою сторону, что-то уловил по моему честному и бесхитростному, выпрямился и смерил с ног до головы презрительным взглядом. Особенно задержался на рукояти моего двуручного, что так красиво и грозно выглядывает из-за левого плеча.
Зашелестели шаги, я услышал запах вина и довольное сопение, а затем услышал приглушенный голос Рогозифа:
– Как он тебе?
– Никак, – ответил я честно.
Он встал рядом, касаясь плечом, на лице столько почтения, словно перед ним сам Морской Всадник.
– Диолд, – сказал он почти шепотом, – величайший воин. Изволил посетить нас для встречи со своими почитателями. Смотри, у него сразу два меча!..
Я буркнул:
– Пусть хоть одним пользоваться научится. Видал таких.
Он покосился на меня в великом изумлении.
– У вас что, не слыхали о нем?
– И не услышат, – пообещал я мрачно.
Он покачал головой.
– Такого просто быть не может! Надо ему сказать, что в твоих краях о нем еще не знают. Он туда съездит и расскажет о себе, своем великом мастерстве, своих участиях в турнирах, о своем понимании секретов древнего мастерства…
– Зачем?
– Молодым воинам нужен пример, – сказал он нравоучительно.
– Не тянет он что-то на пример.
– Говорят, – сказал он осторожно, – Диолд владеет древними секретами боя наших предков.
– Что-то нашим предкам не помогли их секреты, – заметил я.
Диолд, не отрывая от меня взгляда, что-то сказал своим, те угодливо захохотали. Раздражение вздыбило мне шерсть, но я лишь сделал каменное лицо и повернулся к Рогозифу.
Он прошептал с суеверным восторгом:
– Смотри, смотри! Говорят же, он самый великий воин на свете!
– Кто говорит? – поинтересовался
Рогозиф быстро зыркнул на меня, ответил искренне, не замечая подвоха:
– Он и говорит… Зато как убедительно и красиво!
К нам подошел еще степняк, дружески стукнул Рогозифа кулаком в спину.
– Я слышал, – сказал он, вклиниваясь в разговор, – у него двадцать девять наград за турниры.
– За победы? – спросил я.
Степняк как-то замялся и сказал торопливо:
– В состязаниях важна не победа!
– Это Диолд говорит? – уточнил я. – Ну да, ну да, а как же, еще бы. Важна не победа, а красивый костюм, в котором выступаешь. И публика, перед которой кувыркаешься.
Рогозиф оживился:
– Вот и Диолд постоянно об этом говорит. Грубые люди не могут оценить всего совершенства его дивного мастерства, потому он выступает только среди своих.
– Таких же… красивых?
– Ну да! – согласился он. – Зато все его движения, как говорят знатоки, филигранны и витиеваты до совершенства! Ни одного простого или простонародного, ни одного ошибочного, все красиво и…
– Кудряво? – спросил я.
Он быстро взглянул на меня, развел руками.
– Слава его катится впереди него. И хотя ее всеми силами катит он сам, но катится же?..
– Нарвется, – пообещал я угрюмо. – Не все же такие задуренные. Кто-то попадется и нормальный, не даст себе на уши всякое вешать и мозги… запыливать.
Розогиф вскрикнул тихонько:
– Да ты что? Диолд непобедим!
Диолд в кругу своих почитателей что-то сказал со смехом и показал пальцем в мою сторону. Во мне вскипело, хотя обычно реагирую не так быстро.
Я в ответ метнул злобный взгляд и развел плечи пошире, но Диолд лишь захохотал громче и снова показал пальцем.
– Остановим, – пообещал я зловеще. – Бог правду видит… и уже скоро скажет. Тут это существо зарвалось, на меня наехало зря, а палец не вымыло. Я простой и очень даже простой, завитушек не разумею, в лоб дам так, что ухи отпадут.
Рогозиф вскрикнул встревоженно:
– Только не схватка!
Я буркнул:
– Почему?
– Знаешь ли, – сказал он заботливо, – как-то ты мне понравился чем-то. Может, потому, что мы оба не мергели? Жаль тебя увидеть без головы. А он, говорят, успевает срубить уши, нос, руки, а уже затем голову… и все так быстро, что никто и глазом не успевает мигнуть, а труп еще стоит и почти дерется…
– Это он рассказывает? – спросил я саркастически. – Диолд? Ладно, сейчас посмотрим.
Я посмотрел в сторону Диолда и смачно плюнул ему под ноги. Конечно, недоплюнул, не верблюд же, но все намек поняли отчетливо. Рогозиф охнул и даже отодвинулся от меня. Поклонники Диолда заговорили оживленно, сам призовой герой нахмурился, посмотрел по сторонам, словно ищет пути отступления, знаю этот тип людей, у них все на пиаре, а мастерства предъявить не могут, но поклонники галдели и указывали на меня пальцами.