Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун
Шрифт:
С этими словами дядюшка Бен начал спускаться вниз, ухватившись за лошадиную гриву, как делают все, у кого с годами слабнут ноги, как делаю и сам я сейчас, когда пишу эти строки. Я было предложил ему свою руку, но он с раздражением оттолкнул ее.
— А теперь следуй за мной - шаг за шагом, — велел дядюшка, когда я привязал его лошадь к дереву.— Почва тут, в общем-то, твердая, однако, нет-нет да и заходит вдруг ходуном. Уж я-то знаю, бывал здесь много раз.
Не промолвив больше ни слова, он повел меня по топким местам к большому круглому отверстию, походившему не то на колодец,
— У нас было три таких выхода на поверхность, — ухмыльнулся дядюшка, заметив, как я, заглянув в отверстие, невольно отпрянул в сторону, таким глубоким оно оказалось, — однако какой-то мошенник вздумал за нами следить и оказался тут в тот самый момент, когда один из наших парней выглянул на свет Божий. Мошенник, конечно, перепугался до смерти и, уверен, больше не сунется в эти края. Вначале мы грешили на тебя, Джон, но теперь я вижу, мы ошибались.
При этих словах дядюшка украдкой стрельнул в меня своими острыми глазками.
— Еще как ошибались, дядюшка, — обидчиво заметил я, — я счел бы за низость следить за кем-то из близких. Более того, подозревать меня в этом, дядюшка Бен, само по себе тоже низость.
— Не знаю, не знаю, — пожал плечами дядюшка, — человек ты молодой, здоровый, и в голове у тебя полно романтики и всякого такого. Мне семьдесят лет, и я сужу о людях так, как их понимаю. Ну что, пойдем посмотрим на колдунов, если твоя храбрость не оставила тебя.
— Считайте, что нет у меня никакой храбрости, сэр, отозвался я, — если я не решусь побывать там, где бываете вы.
Тогда дядюшка сделал мне знак и велел поднять тяжелую деревянную клеть, лежавшую в неглубокой яме на расстоянии примерно в один ярд от входа в шахтный ствол. Я опустил клеть в ствол, и она повисла над пропастью, покачиваясь на огромном поперечном бревне, положенном на уровне земли. Веревка, перекинутая через ворот в центре бревна, уходила вниз, теряясь из виду в невообразимой глубине.
— Я спущусь первым, — сказал дядюшка, — У тебя слишком большой вес, и двоих нас веревка может не выдержать. Когда клеть снова поднимется на поверхность, ты последуешь за мной, если, конечно, к тому времени не передумаешь.
Затем дядюшка свистнул кому-то вниз, оттуда раздался ответный свист, он забрался в клеть или в корзину, как он ее называл, и начал спускаться. Веревка весело побежала вокруг ворота, и вскоре дядюшка Бен скрылся из виду.
Спускаться в шахту мне, честно говоря, страшно не хотелось. И когда дядюшкина «корзинка» снова поднялась, наверх, я лишь огромным усилием воли заставил себя ступить в нее, и при этом зубы мои, как я ни крепился, продолжали отбивать предательскую чечетку. Ступни в «корзинку», я судорожно ухватился за веревку, боясь, что дно провалится под тяжестью
Стены шахтного ствола быстро потемнели вокруг меня. Клеть стремительно понеслась вниз, и не успел я и глазом моргнуть, как она ударилась о земную твердь, да так жестоко, что не уцепись я за веревку, ушибов и ссадин было бы не счесть. Я огляделся. Среди непроглядной тьмы невдалеке от меня горели два больших факела. Один из них держал дядюшка Бен, а другой — какой-то низкорослый крепыш, лицо которого мне показалось очень знакомым.
— Приветствуем тебя в царстве злата, — иронически усмехаясь, провозгласил дядюшка Бен. — Стены этой шахты еще не видели такого здоровенного труса, не так ли, Карфекс?
— Все они так, когда спускаются в первый раз, — кивнул головой тот, кого дядюшка назвал Карфексом.
Выбираясь из клети, я пребольно ударился о ее край, и это рассмешило дядюшку Бена. Растирая ушибленное место, я, насколько позволяло освещение, стал осматриваться вокруг. Я не заметил ничего, кроме небольшого туннеля с опорами в начале и в конце, а дальше все тонуло во мгле. Не понимая, чего от меня тут ждут, я решил подождать, пока кто-нибудь не заговорит первым.
– Похоже, ты разочарован, Джон, — заметил дядюшка Бен, весь синий при свете горящих факелов. — А ты, что, думал, тут своды из золота, стены из золота и пол — тоже из золота?
– Ха-ха! — поддержал дядюшку Карфекс. — Знамо дело, подумал: поглядите-ка на него!
– И ничего я не подумал, — огрызнулся я, раздосадованный таким приемом.
– Просто я ожидал увидеть здесь еще что-то, кроме грязи и мрака.
– Ну что ж, пойдем, парень, мы покажем тебе кое-что получше, — сказал дядюшка, — А то, понимаешь, досталась нам тут одна работенка, а кишка у наших тонка...
Дядюшка повел меня по узкому проходу и привел к серому валуну, огромному, как дубовый гардероб моей матушки. Рядом валялось несколько кузнечных молотов с поломанными ручками.
— Вот тебе! — воскликнул дядюшка, пнув в сердцах бессловесный камень.— Ну, родственничек, настал твой час. Про тебя, Джон, всякое говорят, так что покажи, ни что ты способен. Возьми самый большой молот и расколи это чудовище надвое. Мы уже бьемся над ним две недели и все без толку. Все наши пытались и так, и эдак, — ничего не получается.
— Сделаю все, что смогу,— сказал я, снимая куртку и жилет, словно собираясь с кем-то бороться. — Но, боюсь, этот камешек и мне не по силам.
— Конечно, не по силам,— поддержал меня Карфекс. — Здесь нужен непременно корнуоллец, причем здоровенный корнуоллец, а не такой коротышка, как я. Не родился еще за пределами Корнуолла человек, способный расколоть этот валун.
— Ну как же, как же! — насмешливо отозвался я, — Имел я дело с вашими корнуолльцами, потому что не раз клал их на обе лопатки. Ладно, не будем спорить об этом, — здесь не время и не место. Однако, давайте договоримся: если я разобью камень, то и мне достанется какая-то часть золота, что таится внутри него.
— Ты что, думаешь, золото выпадет, как зернышко из ореха, глупец? — рассердился дядюшка.- Расколешь ты камень или нет, черт побери! Я начинаю думать, что нет, хотя ты и из Сомерсета.