Ричард Хукер
Шрифт:
– Никто и не обижается, – сказал Ястреб. – Выпейте еще.
Так вышло, что в это время в Двойном-неразбавленном дел оказалось умеренно много, и Генри поставил капитанов Пинкхэма и Рассела в пару к Пирсу и Форресту в ночную смену. В первую же ночь прилетел шестичасовой вертолет. Так что сразу же после спринтерского ужина двое ветеранов проводили двоих новичков осматривать пассажиров. Вертолет принес пострадавших как раз по профилю 4077 МЭШ: оба с ранением в живот и в конечности, а у одного незначительное ранение груди. Ястреб и Дюк держались поодаль пока– Так, вы двое! – приказал капитан МакКарти. – Проваливайте отсюда!
– Какая муха тебя укусила сегодня, Громила? – спросил Ястреб.
– Послушайте, – сказала она. – Эти ваши бойскауты-волчата note 55 собираются оперировать тех пациентов прямо сейчас, а пациенты еще не готовы к операции.
– Минуточку, мэм, – сказал Дюк. – А какую ….
Note55
55
– Медшколу я заканчивала? – спросила Громила. – Местную.
– Есть, мэм, – сказал Дюк. – Идем на помощь.
В предоперационной двое выпускников элитных хирургических клиник показывали полное отсутствие опыта. С этими двумя случаями, выпавшими на долю новичков, справился бы и Двойном-неразбавленном, и любом другом МЭШе. Оба пациента были в шоке средней тяжести, но ни у одного не было кровотечения. Обоих требовалось вернуть в сознание способом, известным даже санитарам и корейским подручным. Капитану Пинкхэму достался случай небольшого, но значительного ранения груди. Когда на огонек забрели Дюк и Ястреб, он суетился вокруг пациента, простукивал и прослушивал его грудь стетоскопом. Короче говоря, он вел себя как доктор, а не как хирург-мясник, так что Ястребу пришлось взглянуть на рентген, оценить ситуацию и заговорить.– Доктор, – сказал он, – очевидно, что у этого парня дырки в кишечнике и сломано бедро. Перелом несложный, но с внутренним кровоизлиянием – около пинты. Еще как минимум пинта плещется живота, и, возможно, пинта в груди. Согласен?
– Согласен, – ответил капитан Пинкхэм.
Потом Ястреб принялся объяснять, что у пациента также пневмоторакс, что означает, что в его плевральной или грудной полости скопился воздух, пропускаемый разорванным и сплющенным легким. Вдобавок он предположил, что шок от кровоизлияния был усугублен заражением брюшной полости содержимым кишечника.– Так что перед тем, как вскрывать его, накачивать пентоталом и кураре и вводить трубку в трахею, – сказал Ястреб, – нам надо расширить легкое, влить две или три пинты крови и антибиотик, чтобы минимизировать брюшную инфекцию.
– Понимаю, – сказал капитан Пикхэм, перед которым забрезжил проблеск понимания, – но нам все равно придется вскрывать и грудь, и живот.
– Нет, не придется, – сказал Ястреб. – Ранение груди не опасно. Между вторым и третьим ребром вставь катетер Фолея и прикрепи к нему отсос, легкое расширится. Если у него и было какое-то значительное кровотечение из легкого, он уже прекратилось. Мы его обнаружим после откачки воздуха, когда общее состояние улучшится. В данный момент нам надо вывести этого парнишку из шока и перевести в операционную, чтобы вскрыть живот и обработать бедро.
Двое санитаров принесли то, что в Двойном-неразбавленном требовалось для торакотомии, то есть предметы первой необходимости для помещения трубки в грудину. После того, как Ястреб понаблюдал за капитаном Пикхэмом, как тот снова без толку топчется вокруг пациента, он заговорил снова.– Послушай, все это хорошо конечно, но будут времена, когда у тебя не будет времени делать все правильно. Дай покажу, как делать это неправильно.
Ястреб– Примитивно, правда? – спросил Ястреб.
– Да, – согласился капитан Пинкхэм.
– Сколько времени это заняло?
– Недолго, – заметил капитан Пинкхэм, заметивший также, что дыхание пациента почти нормализовалось.
Тем временем Дюк наблюдал за тем, как капитан Рассел применяет свои заигрывания хурурга-практиканта к другому солдату, нуждавшемуся в переливании крови, все еще в шоке. Капитан Рассел, боясь пропустить что-то, проверял пациента сантиметр за сантиметром, вдоль и поперек, пока санитар нетерпеливо ждал, когда же можно начать переливание.– Прости, – сказал через какое-то время Дюк, – но все, что ты делаешь сейчас, только задерживает прогресс. Почему бы тебе не дать этим ребятам взяться за работу?
– Но вам не кажется… – начал объяснять капитан Рассел.
– Мне кажется, – сказал Дюк санитару, – что лучше бы уже начать переливание.
Выведя таким образом новичков на ровную дорогу, двое ветеранов направились играть в Стоматологическую Покерную Клинику Доброго Поляка, чтобы скоротать пару часов до того, как пациенты будут готовы к операции. Когда они сочли, что пациентам хватит крови и они достаточно реанимированы, то направились обратно, оделись и присоединились к младшим коллегам. Дюку и капитану Расселу достался парень с тонкой кишкой, похожей на решето. Ему требовалось удалить две разные части кишечника и зашить несколько отдельных дырок. Такую работу в большинстве клиник для подготовки хирургов делают почти как ритуал, потому что это – основа брюшной хирургии, и ее нужно научиться делать правильно. В результате хирурги-стажеры даже на третий и четвертый год практики, особенно в хороших клиниках, все еще могут оставаться на стадии ритуальной хирургии. И капитан Рассел несомненно на этой стадии и остался.– Не возражаешь, если я займусь вот этим? – спросил он, когда капитан Рассел наконец добрался до второго участка, требующего починки. – Я продул в покер двадцать баксов, а такими темпами я никогда не смогу отыграться.
Ответа он не дождался. За двадцать минут он удалил поврежденный сегмент кишечника и сшил концы вместе.– Возможно ты заметил, – объяснял он капитану Расселу, когда они уже зашивали пациента, – что сшивая и разрезая брыжейку тонкой кишки, я не был так изящен как ты. Еще ты можешь заметить, что аностомозию я делал не тремя слоями разных нитей как ты. На внутренних тканях я использовал один кетгут и отдельную нить в серозной оболочке. Там, где ты у себя делал двенадцать стежков, я делал четыре. Ты заметишь, что просветы в моем шве такие же, что и в твоем, у меня слизистая подходит к слизистой, подслизистая – более или менее подслизистой, мышцы – к мышцам и серозная оболочка – к серозной, и места для протечки просто не найдется. Тебе на это потребовалось два часа, а мне – всего двадцать минут. Ты делаешь это прекрасно, но здесь тебе это не спустят с рук. Такой нерасторопностью ты просто угробишь людей, потому что многие парни, которые смогут вынести два часа операции, не перенесут шести часов.