Ричард Львиное Сердце

Измайлова Ирина Александровна

— Не следует так говорить, дитя моё! Если ты дала обет перед алтарём Господа Нашего Иисуса Христа, что будешь верной женою этому человеку, то грех даже и думать о нарушении обета. Выходя замуж, любая девушка мечтает, чтобы её брак был безоблачным, но так почти никогда не бывает: всегда случаются какие-то трудности и беды. Их нужно уметь выдерживать. Ты вот богата, ты не ведаешь, что такое тяжкий труд, постоянная усталость, голод. А знаешь, каково приходится женщинам в бедных семьях? Я слышал — ты часто помогаешь беднякам. Может, даже заглядываешь в бедные хижины, но только видишь ты лишь одну сотую того, что там происходит. У иной крестьянки жизнь — сущий ад! Нищета, болезни, недужные дети, половина которых умирает, не

дожив до десяти лет. Да ещё муж, который от дурной пищи и тяжёлой работы в тридцать лет выглядит стариком, а своё горе срывает на жене! Каково такой женщине всё терпеть и остаться доброй и преданной своему супругу? А знаешь, какие великие долготерпицы есть среди них? Так не грех ли роптать тебе?

Епископ Доминик говорил без укора — ласково и мягко. При этом лицо его, округлое, с большущим лбом, тонкими волевыми губами и детскими голубыми глазами, излучало такую неподдельную доброту, что в его присутствии делалось легче.

— Я не ропщу, святой отец! — прошептала Эльза и вновь провела рукой по лицу, сгоняя слёзы. — И я не собираюсь нарушать обеты. Дело вовсе не в том, что я разлюбила моего мужа. Хотя...

Она запнулась и быстро опустила глаза под взглядом старого епископа.

— Хотя что? — так же мягко спросил отец Доминик.

Эльза набрала в грудь побольше воздуха, чтобы выговорить всё разом, и воскликнула:

— Наверное, я несу наказание за свой собственный грех! За свою гордыню, за своеволие. Я ведь с самого детства мечтала, чтобы у меня был необыкновенный жених. Самый необыкновенный!

— Об этом мечтают все девушки, — улыбнулся епископ.

— Да, я понимаю. Но мне-то казалось, что я больше других достойна такого жениха. Я — и красивая, и благородная, и богатая. И мне всё было мало, мало... Ко мне многие сватались. Знатные рыцари, графы. Я не хотела замуж, и отец не неволил меня. А потом всё это случилось, и... Это ведь было, как чудо. Как то самое чудо, о котором я так мечтала! Эта лодка посреди Рейна, огромный лебедь, который её будто бы тащил. Теперь-то я понимаю: она сама плыла по течению вслед за лебедем. Ещё меня поразила красота Лоэнгрина. И то, что он тогда за меня вступился и победил на поединке... До сих пор ума не приложу, как он мог одолеть Фридриха, которого никто никогда не побеждал? Ведь с тех пор муж несколько раз ездил на турниры и чаще всего проигрывал. Я ещё подумала — это любовь ко мне сделала его таким могучим! И согласилась на все его условия. Не спросила ни о родителях, ни откуда он родом. Ах, какая я была глупая! Какая глупая... Но мне и вправду тогда показалось, что я полюбила Лоэнгрина.

— Показалось? — епископ наклонился к стоящей на коленях женщине и постарался заглянуть в её опущенное лицо. — Значит, на самом деле ты не любила его?

— Значит — нет! — устало вздохнула Эльза. — Странно, но я это осознала очень быстро.

— Что ж поделать, — теперь голос епископа Доминика сделался почти суровым. — Любишь ты мужа или нет, но ты обвенчана с ним.

— Но я же не об измене говорю! — снова, на этот раз почти с отчаянием, проговорила Эльза. — Я ни разу и не подумала об этом, святой отец! Просто Лоэнгрин так страшно изменился. Особенно в последние дни. Я не понимаю, что происходит, но происходит что-то гнусное! Приезд его отца и этого ужасного грека... Они всё изменили в замке, всё! Теперь в нём бродят какие-то чужие люди, охрана поменялась, и стражники такие мрачные, такие страшные! У меня всегда были ключи от всех покоев, от всех подвалов — я ведь хозяйка. А теперь Лоэнгрин отдал половину ключей Паулосу, и тот запретил мне ходить в западную часть замка, самую старую. У меня чувство, будто они там что-то прячут. И Лоэнгрин стал совершенно другой. Он все эти годы делался дальше и дальше от меня. Но это происходило постепенно. А теперь словно ураган налетел и унёс моего мужа на другой конец земли!

Последние слова герцогини Брабанта старый епископ слушал, нахмурясь, бессознательно перебирая свои чётки. Правда, признания Эльзы не очень его удивили: он многое знал о самой тайной ветви ордена тамплиеров —

Братстве Грааля. Слышал и рассказы о загадочном магистре Парсифале, которого иные наивные люди полагали едва ли не святым отшельником, но многие тайком величали дьяволом и сплёвывали через левое плечо, упоминая о нём. Когда десять лет назад прелат Доминик, в то время ещё не получивший сан епископа, узнал о браке дочери герцога Готфрида с сыном могущественного тамплиера, то первым его чувством была горечь. Доминик не заблуждался относительно таинственного ордена и сразу же не поверил в грядущее счастье Эльзы, которую хорошо знал и любил. А когда священник впервые увидел Лоэнгрина, ему показалось, что внешность прекрасного юноши — поддельная, и её можно стащить с молодого герцога, будто перчатку.

— Ты думаешь, дочь моя, что эти люди творят нечто противное Господу? Говори прямо!

— Я не знаю! — почти с отчаянием воскликнула Эльза. — Но если в их делах нет тёмного смысла и тайного зла, тогда зачем они прячутся, как кроты в землю? Что такое они устроили в замке моего отца? Ах Боже мой! Если бы здесь был Фридрих, он бы никогда не позволил этому мерзкому Паулосу ползать по моим владениям и готовить какие-то пакости!

Последние слова вырвались у молодой женщины нечаянно, и она сама их испугалась, но было поздно.

— Фридрих? — переспросил епископ с едва заметной улыбкой. — Да, я помню этого рыцаря. Он верно служил твоему отцу. И он действительно не дал бы творить дурное в вашем добром замке. Жаль, что тогда всё так вышло.

Закрыв лицо руками, Эльза разрыдалась:

— Он любил меня! А я... Я...

— Скажи, Эльза! — уже совсем строго спросил епископ Доминик. — Тогда, десять лет назад, Фридрих Тельрамунд на самом деле солгал? Твой отец не давал ему слова, что ты выйдешь за него замуж?

— Я не знаю, — герцогиня пыталась перевести дыхание и успокоиться. — Я правда, не знаю. Отец перед смертью лишился дара речи, он не смог сказать всего, что хотел, ни своим вассалам, ни мне. Может... может, он что-то в самом деле обещал Фридриху? До того Фридрих никогда не лгал!

Старый епископ сокрушённо покачал головой.

— Тогда зачем же ты обвинила его в клятвопреступлении? Ты совершила ужасный поступок!

— За который теперь и несу кару! — она подняла голову, её наполненные слезами глаза ярко блестели. — Я ведь была такая дура! Мне не хотелось выходить замуж по воле отца, да ещё — по воле, которой я сама не слыхала. К тому же я была оскорблена отказом Фридриха присягнуть мне. Словом, решила, что умру, но не пойду за него!

— И теперь жалеешь об этом?

Эльза отвернулась.

— Я любила его, — прошептала она наконец. — Я любила его ещё маленькой девчонкой. Любила и став взрослой. Я и теперь его люблю!..

... Из города она возвращалась уже вечером. Это была последняя поездка герцогини к епископу Доминику.

Исповедав её, он уехал назад, в Антверпен.

— Помни, дитя, — сказал старик, благословляя Эльзу. — Всё можно пережить и всё простить — непростимо только предательство Господа. Но ты тем не менее связана священными узами брака и не можешь самовольно решать, как поступить в отношении мужа. Если случится что-то совсем страшное или непонятное, приезжай ко мне, в Антверпен. В детстве ты стала моей духовной дочерью, и я несу за тебя ответственность перед Богом. К тому же у меня много опыта, и я наверное смогу тебе помочь. По крайней мере советом.

И он благословил её, положив на склонённую голову обе руки, и прошептал молитву.

Глава 5

Опасное решение

Солнце садилось, опускаясь к резной кромке леса, из которого герцогиня выехала, торопя коня, спеша добраться до деревни, за которой на холме возвышался её замок. Её разгорячённое скачкой лицо издали ощущало прохладное дыхание Рейна. Поднявшийся ветер холодил колени: садясь в седло, Эльза подвернула подол узкого в бёдрах платья, и ноги прикрывала лишь тонкая льняная рубашка.