Ричард Львиное Сердце
Шрифт:
— Как же я сразу-то не понял! — воскликнул он. — Ну, парень, раз уж признался, признавайся до конца... Тогда, в Мессине, на турнире, я ведь победил не тебя! Это твой молочный братец полез со мной в драку, перед тем покусившись на даму, которой я оказывал внимание. Это он поклялся, исполняя закон поединка, выполнить моё требование и потом, уже узнав, что я король, дал обещание доставить в Мессину мою невесту принцессу Беренгарию! А потом, как я теперь понимаю, хитрейший Филипп-Август, надеясь прикрутить меня к французскому трону ещё и женскими подвязками, пытался навязать мне женитьбу на Алисе Французской, своей сестрице, спутавшейся три года назад с моим отцом... И Филипп послал своего вассала графа Шато-Крайона во Францию за
Кузнец почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он готов был ко всему, допускал даже, что Ричард просто убьёт его на месте... Но ему и в голову не приходило, что своим рассказом он выдаст Луи! Что же теперь будет?!
Смертельная бледность молодого человека никак не могла укрыться от пронзительного взгляда короля. И сама по себе стала ему ответом, хотя губы Эдгара не шевельнулись, разве что сжались ещё плотнее.
— Молчишь? — тихо спросил Ричард и усмехнулся. — Ну да, конечно... Ты готов был обрушить мой гнев на себя, но не на друга. А ведь он всё это и придумал, да? Ты бы до такого не додумался! В Мессине тебя и не было, не то по лагерю уж точно поползли бы слухи о двух столь похожих друг на друга рыцарях... Спросишь, как я понял, что там был не ты, а Луи? Да это уж совсем просто: вы же дерётесь совершенно по-разному! Абсолютно! Вообще нет двух воинов с одинаковым ударом, ну а у вас всё разное, хоть вы и похожи почти как два яблока с одного дерева. Я могу забыть лицо, голос, имя, но манеру драться не забуду и через десять лет! Ладно, не смотри так — ничего я не сделаю твоему Луи. Тем более, что он — рыцарь, граф и не мой подданный. И он спас мне жизнь, так что я не имею права даже просто гневаться на него. А ты, как я понимаю, пришёл сознаваться, чтобы напомнить мне об обещании дать тебе ещё одну награду за твой подвиг. Да? Ведь смешно же получить за разрушение Проклятой башни всего лишь жизнь и свободу мальчишки-сарацина! Ты пришёл просить меня сделать тебя рыцарем, Эдгар Лионский, или как тебя пока что следует называть?
Молодой человек растерялся. Он втайне надеялся на снисходительность Ричарда, даже ждал её в глубине души, но этот почти небрежный вопрос показался совершенно диким после такого полного и позорного разоблачения.
— Ваше величество... Я...
— Погоди! — король опустил голову, и когда поднял её, кузнец с изумлением увидел, что глаза монарха смеялись. — Так вот отчего тебя так любит моя матушка!.. Ты чем-то похож на неё, а раз так, то чем-то похож на меня.
Ричард поднялся и обвёл свой шатёр глазами, явно что-то отыскивая. Потом нахмурился и рявкнул, оборачиваясь к проёму:
— Винсент! Винсент, чтоб ты провалился в преисподнюю прямо отсюда! Быстро ко мне!
Младший оруженосец короля, хотя и находился в это время довольно далеко от шатра, влетел туда почти мгновенно.
— Чтоб у тебя нос прирос к подбородку! Сколько раз я тебе говорил: оружие уносить нельзя! Куда ты, урод окаянный, подевал мой меч?!
— Ва... Ваше величество!.. — парень со страху едва мог выдавить из себя слово. — Но... вы были у её величества, а... а я просто хотел наточить ваш меч, вы же сами приказали! А в шатре и другого оружия полно.
— Плевать я хотел на другое оружие! Наточить меч я тебе приказал ещё вчера — думаешь, не помню? Давай его сюда и проваливай, пока я совсем не рассердился!
С этими словами Ричард выхватил у оруженосца меч и, когда испуганный воин исчез за пологом, вновь повернулся к Эдгару:
— Ну и что ты смотришь на меня с таким глупым видом? Прости, но я не хочу, чтобы при этом кто-то был, не то уже завтра Леопольд Австрийский, герцог Бургундский и все эти раззолочённые гуси, нацепившие на себя всё
Переставая верить в происходящее, Эдгар не упал, а рухнул на колени перед королём, всё ещё сомневаясь, а не снесёт ли ему тотчас голову длинный королевский меч... Но над его склонённой головой прозвучали слова, произнесённые уже совершенно другим голосом — Ричард говорил, и каждое его слово словно отдавалось ударом колокола:
— Я, Ричард Плантагенет [43] , милостью Божией король Англии, герцог Нормандии и Аквитании, граф Анжу, властью и правом, данными мне Богом, произвожу тебя, Эдгар, сын Раймунда Лионского, в рыцари! И да ниспошлёт тебе Господь милость Свою и дарует славу твоему мечу! Встань, сир Эдгар, отныне ты — рыцарь, и твои будущие победы в твоих руках!
43
Ричард, как и Филипп-Август принадлежал к династии Плантагенетов.
Молодой человек едва почувствовал троекратное прикосновение тяжёлого меча к левому, правому и вновь левому плечу. Всё совершилось так быстро, так просто, почти обыкновенно... Но это было именно то, о чём он молился и мечтал до поры только в самых неясных снах, а в последнее время в самых дерзких своих надеждах.
— Ну вот! — Ричард знаком велел Эдгару подняться с колен и указал на кувшин и кубки: — Стоит выпить теперь за нового рыцаря.
— А можно и мне? Я радуюсь этому событию не меньше, чем вы оба!
В проёме шатра стояла Элеонора и со сдержанной улыбкой переводила взгляд с сына на вновь посвящённого.
— Только не подумай, Ричард, что я пришла подсматривать! Просто мне надоело ждать, когда же ты принесёшь обещанное вино. Я откинула полог шатра и увидала сира Эдгара на коленях, тебя с мечом...
— И наверняка этому не удивилась! — воскликнул король, подставляя третий кубок к двум первым. — Думаю, ты куда раньше меня догадалась...
— Я догадалась в тот день, когда Эдгар приехал в Кентербери, — королева подошла и ласково положила руку на плечо рыцаря. — Но не сомневалась, что ты в конце концов восстановишь справедливость, сын мой...
— Могла бы сказать мне, — не обиженно, но с досадой заметил король. — А вдруг этот отважный лгунишка явился бы со своей исповедью в неподходящее время. Что если я был бы в самом мерзком расположении духа? Я же мог его убить!
Королева махнула рукой:
— О, что ты! Неужто я не знаю, в каком случае ты можешь убить, а в каком — нет? Ему это не грозило. На самый худой конец бедняге пришлось бы совершить ещё пару подвигов, чтобы заслужить посвящение.
Глава восьмая
Дама сердца
Через некоторое время Элеонора вышла из шатра своего царственного сына вместе с молодым рыцарем. Эдгар так и не проронил ни слова с того момента, как меч короля трижды коснулся его плеч. С одной стороны, он понимал, что нужно бы поблагодарить Ричарда, поклясться в преданности делу Гроба Господня и пообещать сражаться с ещё большей доблестью, а с другой стороны, никакие слова не казались ему достойными поступка короля и всего того, что только что произошло.
Он опомнился, только заметив, что они с королевой отошли уже довольно далеко и от английского стана, и от самого лагеря. Вокруг них простиралась расплавленная полуденным солнцем Акрская равнина, и воздух тёк и струился вокруг, дрожа, размывая очертания камней, редких кустов, далёкого силуэта городской стены.