Ричард Львиное Сердце
Шрифт:
— Странно! — проговорила Элеонора, первой нарушив молчание. — До сих пор я умела читать только мысли Ричарда. Но сейчас, мне кажется, я знаю, о чём думаете вы, мессир!
От этих слов юноша вдруг очнулся.
— Его величество говорил мне, что у нас с ним есть что-то общее. Хотя это едва ли так. Я думаю о том, что теперь мне, чтобы оправдать такую милость, видимо, придётся погибнуть в бою...
— О, это лучшая смерть для любого рыцаря! — глаза королевы молодо блеснули, она щёлкнула пальцами, как делала, развеселившись. — Но советую вам умереть в бою лет этак через сорок. А можно и позже: я убедилась, что и в старости можно найти
Молодой человек вспыхнул. Что, в конце концов, за дело этой невероятной женщине до его сердца?! Однако глаза Элеоноры, её поразительные тёмные глаза смотрели на него с такой лаской, что он смутился и отвёл взгляд в сторону.
— Если вы о сарацинской пленнице...
— Ну конечно! Кроме неё, в лагере есть только одна принцесса — Алиса. Да и та вот-вот уедет во Францию, Филипп уже решил это. Но вы же не встанете на пути своего лучшего друга, как ни прекрасна эта француженка!
— Нет, — Эдгар ответил улыбкой на улыбку Элеоноры. — Да я о ней и не думал. Однако не могу же я просить руки пленницы?
Королева живо схватила его за локоть, снизу вверх засматривая ему в лицо:
— А вы бы попросили? Неужто, повидав её один раз, вы потеряли голову?
— Нет, миледи! Хотя, возможно, да. В этой девушке есть что-то особенное. Я бы даже не сказал, что она поражает красотой, бывают женщины и красивее. Но в ней... в ней... Даже не знаю, как это сказать!
— Как бы это ни говорилось, мессир, но вам придётся долго добиваться её, если только ваше рвение вскоре не исчезнет, как обычно и бывает с мужчинами. Мой сын намерен вернуть Абризу Саладину. Женщину не пристало держать в заложницах, а если придётся говорить с сарацинами о перемирии, то благородство короля, надеюсь, будет оценено. Правда, Саладин едва ли умеет быть благородным, но притворяться благородным, скорее всего, умеет. И, возможно, если мир будет заключён, султан и захочет упрочить его, отдав дочь в жёны христианину.
— Но ведь не простому рыцарю! — воскликнул Эдгар и сам поразился горечи, прозвучавшей в его голосе. («Как странно! Мне даже не хочется спросить у Элеоноры о том, кто говорил с нею ночью, в её шатре... — проступила и погасла почти случайная мысль. — Да и не признаваться же, что я их подслушал! В конце концов, может, это была Клотильда. В таком случае, избави Бог!»)
Элеонора вновь быстро взглянула на него:
— У германцев есть пословица: Аппетит приходит во время еды! Час назад вы были простым кузнецом. Я ведь не ошиблась, верно? А теперь вам мало того, что вы — простой рыцарь? Ну-ну? А что, если бы Абриза была не дочерью султана? Тогда вы бы на неё и не посмотрели?
— Возможно, — честно ответил Эдгар. — Но я уже посмотрел на неё. И теперь мне бы очень хотелось, чтоб она была мне ровней. Говорят, это даже прекрасно, когда дама сердца недоступна, когда её происхождение стоит между нею и рыцарем. Возможно, но в этом отношении я вовсе не рыцарь! Я бы хотел иметь право обнять даму сердца и в конце концов назвать её своей. Мой прадед Эдгар Овернский женился на дочери эмира. Эмира, а не султана. Её тоже звали Абризой, и она вовсе не сочла, что бедный рыцарь не слишком знатен для неё. Но ведь и сам Саладин не родился наследником султана...
— Вот именно! — засмеялась королева. — Он просто-напросто самозванец. А раз так, то дело за малым — победить его в битвах! Но он... О Боже
По равнине на них стремительно надвигалось большое облако пыли — кто-то скакал во весь опор. Дрожащий воздух мешал определить расстояние, но видно было, что всадник приближается с сумасшедшей скоростью.
На Эдгаре не было боевых доспехов, однако меч висел у пояса, и рыцарь, не раздумывая, обнажил его, готовый защитить королеву от любой, какой угодно опасности.
— Погодите! — Элеонора сощурившись всмотрелась и вновь положила руку на локоть своего спутника. — На этот раз подвига не получится: это не враг, а ваш добрый товарищ сир Седрик. И, кажется, он везёт какой-то подарок!
Седой Волк в полном боевом облачении, только что без гамбезона, подскакал вплотную к Эдгару и королеве и вздыбил своего громадного коня почти у них над головами.
— Здравствуйте, ваше величество! Добрый день, Эдгар! А не далеко ли вы забрались от лагеря?
— Вы-то, судя по всему, забрались куда дальше! — усмехнулся молодой человек. — И кого это вы притащили?
Он уже рассмотрел то, что издали привлекло острый взор Элеоноры: поперёк седла позади старого рыцаря лежало нечто, напоминающее полосатый вытянутый мешок. На самом деле то был сарацин в полосатом халате и такой же чалме, причём халат был напялен на боевую кольчугу. Руки и ноги его были аккуратно связаны его же собственным поясом, разделённым на две части, а добрая половина чалмы ушла на то, чтобы приторочить пленника к седлу рыцаря.
— Откуда вы его взяли, сир Седрик? — спросила Элеонора, с любопытством рассматривая сарацина. — Вроде бы на мирного купца он не похож.
— Стал бы я таскать в лагерь купцов! — обиделся Седой Волк. — Они и сами всё время вьются вокруг нашего стана, не хуже ос или мух! А это — весточка от Саладина, чтобы мы не забыли о его существовании. Я поехал с утра к реке — захотелось искупаться. Смотрю — а берег-то по другую сторону истоптан лошадьми... Кто-то подъезжал совсем близко к лагерю, и лошади, по следам видно, были не вьючные, а боевые. Поехал по следу. Слышу, птицы за рощей вопят — значит, кто-то есть там. Ну и я решил не таиться — ведь следов было по меньшей мере десяток, не испугаются же они, решил я, одного-единственного рыцаря! Правда, не так давно Эдгар со своим молочным братцем распугали такую же добрую компанию, наскочив на них в чём мать родила, зато с топорами... Ну, эти оказались не из пугливых — все вдесятером на меня и кинулись, прямо из-за деревьев, да ещё вначале выпустили полдюжины стрел — вон, в щите у меня так одна и торчит. Я понял, что это разведчики — они крутились вокруг лагеря, чтобы проверить нашу бдительность, а может, кто знает, у них здесь есть и лазутчики... Поэтому решил одного привезти живым. Пускай наши предводители с ним побеседуют, тем более, и переводчики есть — вон, у Эдгара служит этот парнишка, со стены... Так что моему бедному коню вместе с моей тушей пришлось тащить ещё и этого красавца.
— А куда делись остальные? — спросил Эдгар, усмехаясь, потому что ответ хорошо знал.
— А куда же их девать! — Седрик пожал мощными плечами под сетью толстых железных колец. — Там они и остались. Все девять. Даже отсюда слышно, как радуются вороны!
Элеонора, запрокинув голову, смотрела на гиганта с восхищением, которого и не собиралась скрывать. Даже лёгкое покрывало соскользнуло с её головы, открывая обвившие голову толстые косы. В ярком солнечном свете они отливали старой бронзой.