Рихард Феникс. Море. Книга 3
Шрифт:
Рихард за эти совместные дни успел узнать девушку и запомнить, что просыпалась она раздражённой и голодной. Поэтому лучше с ней в такие моменты не препираться, не пытаться что-то объяснить, а только кормить и кивать. Вот только от припасов она вчера воротила нос и в шутку предложила поймать рыбу, а мальчик с радостью согласился, совершенно забыв, что такое Чародеи не едят. Случайную затею отложили на утро, потому Феникс, надеясь, что спутница передумает и всё же обратит внимание за содержимое ящиков, предложил:
— Хочешь
— А если хочу? — пробурчала девушка, подходя, закутанная в одеяло, и щурясь на ещё низкое солнце.
— Так давай наловим и я пожарю её своим пламенем. Заодно и потренируюсь призывать огонь так близко к воде.
— Вот дунь в свой свисток и будет тебе много рыбы! Зачем тратить время на ловлю?
Рихард отодвинулся от девушки, демонстративно спрятал столь полезную вещицу под жилетку и покачал головой.
— Они же верят мне, Лу. Доверяют. Понимаешь? Как бы сказать… Они пускают меня в свой разум, и я будто вижу их глазами, чувствую то же, что и они. Нельзя обманывать доверившихся!
Девушка промолчала, лишь прикрыла лицо краем одеяла. Рихард подошёл, прислонился плечом и щекой к руке девушки и добавил:
— У нас в деревне у старого банщика одно время жили кролики. Совсем маленькие, хорошенькие… Я часто бегал на них посмотреть. И однажды банщик сказал: «Протяни руку и выбери любого». Знаешь, как я обрадовался? — Он почувствовал, как натянулось одеяло под щекой, будто Лукреция обернулась к нему, внимательно слушая, но не поднял головы. — И я выбрал. Протянул руку, присел. И один крольчонок, маленький, чёрненький, с белым пятном на ушке доверчиво ко мне подошёл…
Рихард почувствовал, что засыпает, обхватил себя за плечи. Свежий бриз толкал лодку назад, но не в силах был прогнать сонливость.
— И что потом? — Лукреция погладила спутника по щеке, ущипнула за нос.
Рихард вздрогнул, внезапно ощутив жжение на костяшке безымянного пальца — то перо, которое отдавало железом и кровью. Если к нему кто-то привязан, то — кто? От этих размышлений мальчик даже пробудился и закончил историю, лихорадочно вспоминая лица знакомых, ища среди них того единственного, кто связан был с этим пером.
— А потом банщик убил кролика и мигом зажарил. Мне потом дедушка объяснил, что банщик чувствовал приближение своего конца, поэтому старался раздать кроликов, а не отпускать в лес, но никто не хотел брать. Всё же у нас нет ни клеток для живности, ни особых условий. Это только он на спуске в старую деревню сделал маленький загон. А вскоре… Вскоре после того урока доверия и сам отправился к Солнцу на огненных крыльях. А дом его смыло весенним паводком… Вот так. Поэтому и я, пойми, Лу, не хочу предавать доверившихся мне.
А перо жгло и чесалось, на каждое слово о предательстве и доверии реагируя всё сильнее. «Кто ты?!» — кричал мысленно Феникс и не получал ответ.
— Ты говоришь, как старик, — проворчала девушка, накидывая на Рихарда
— А как же рыба на завтрак?
— Я бы не отказалась от свежих фруктов, сыра и овощей. Но это уже на берегу, — вздохнула Чародейка и подтолкнула мальчика к надстройке. Тот едва добрался до ящиков, как провалился в глубокий сон.
В нём он увидел отца, лежащего на узкой кровати в незнакомой серой комнате без окон. Там была только дверь, внутренняя щеколда сдвинута, но выше, в пазах, виднелась наружная, не позволявшая покинуть это место просто так. Мальчик вгляделся в родные черты, но заметил, что отец будто бы стал старше на несколько лет: разве были так сильно видны морщинки на лбу, около рта и глаз? Да и седых прядей над висками прибавилось.
— Пап, — тихо позвал он. Отец встрепенулся и сел, озираясь. — Пап, я здесь.
— Рихард? — не находя его, Нолан крутил головой, а затем прищурился, улыбнулся — увидел. — Это действительно ты, Ри? Что ты здесь делаешь?
— Здесь — где? Я на лодке, плыву в Макавари. А ты где?
— А я в Лагенфорде… Долго рассказывать. На какой лодке? Ты разве не с принцем? — Нолан попытался встать, но посмотрел на сына, оттянув уголок глаза, и остался сидеть.
— Я ушёл от него. Взял лодку, а потом мы с Лукрецией попали на остров великана… — и Рихард, захлёбываясь словами, перебивая сам себя, рассказал отцу про остров, про Охора, свисток и Блица, про дурных чаек и странный студень, про бескрайнее море и небесное ночное сияние. Нолан лишь качал головой да улыбался.
— Вот как?! Рад за тебя, Ри! А я уж было заволновался. — Отец выдохнул и потёр заросший щетиной подбородок. — Даже во сне увидеть тебя счастье…
Комната, до того казавшаяся серо-дымной, почернела, скукожилась и пропала. Рихард открыл глаза с гулко колотящимся сердцем. «Ну и приснится же такое!» — с удивлением и радостью подумал он, поглядел немного в спину Лукреции, стоящей на носу лодки, перевернулся на другой бок и уснул уже без сновидений.
А где-то за много дней отсюда, в деревне Фениксов, травница Олли затушила ритуальную свечу на алтаре в подвальной комнате Дома Матерей. Остальные женщины, что стояли вокруг, взявшись за руки, разом выдохнув, без сил опустились на каменный пол.
— Воззвание прошло успешно? — спросила смотрительница Дома, которая всё время ритуала читала молитвы Фениксу.
— Думаю, да. Я ясно увидела и мужа, и сына, как они говорили, но о чём — не слышала. Рихард был очень довольным, улыбался, смеялся, болтал о чём-то без умолку.
— Ну и ну, девочка моя, — покачала головой Магда. — И заставила же ты меня выискивать этот древний ритуал соединения родственных душ. Сколько сотен лет к нему не прибегали и вот те раз! Сам Феникс удивился этому и просил больше его по таким пустякам не тревожить.