Рики Макарони и Старая Гвардия

akchisko_san1

— Знаешь, мне хотелось бы, – заговорил Рики, отвечая на вопрос, – чтобы это закончилось. А еще лучше, чтобы никогда не происходило. Я хочу быть нормальным парнем.

Брат долго и внимательно глядел в одну точку. Когда он заговорил, очень медленно, было очевидно, что Пит хорошо обдумал свой ответ.

— Насчет второго. Ты понимаешь, это невозможно. А закончить – да, в твоих силах. Как говорит бабуля, Господь Бог ни на чьи плечи не возлагает непосильной задачи.

— Мне бы бабулину веру! – с горечью вздохнул Рики.

Пит пожал плечами.

— Ты хорошо помнишь,

что имеешь в виду? – спросил он.

— Понимаю, – уныло ответил Рики. – Это несомненная уверенность, что есть некто, кому лучше известно, как надлежит себя вести, кто может наказать тебя и простить за все, что угодно. Такая вера сейчас могла бы мне помочь.

— В чем?

— Если бы ты знал, какая огромная вина свалилась на мои плечи! Впрочем, ты знаешь, но не понимаешь, каково это чувствовать! А хуже всего, что я никому не могу сказать об этом!

— Но, Рики, – сочувствие в голосе брата было уж вовсе невыносимым, – вокруг себя есть люди, которые…

— Нет, Пит, не то, – оборвал его Рики, опасаясь, как бы брат не зашел так далеко не туда, что ему же невозможно будет сказать о действительном обстоятельстве, мучающим его. – Разумеется, все знают об убийствах невинных людей, которые отягощают совесть Темного Лорда, то есть, конечно, мою совесть, поскольку он о них особо не беспокоился. Думаю, было бы невозможно с моей стороны не испытывать агонии по этому поводу.

— Есть что-то еще? – понял Пит.

Рики отчетливо кивнул и быстро, словно боясь, что в последний момент откажется, произнес:

— Чувство вины по отношению к Упивающимся смертью. О нем я никому не могу рассказать.

Брат закусил нижнюю губу и на некоторое время погрузился в молчание.

— Скорее всего, правильно делаешь, – произнес он, наконец. – Насколько я успел ознакомиться ос здешними настроениями, тебя бы вряд ли поняли. Особенно этот твой друг, Эдгар.

— И не только он, – согласился Рики. – Ведь их, кто подвергся опасности, вряд ли волнует, что Темный Лорд обманул доверие многих людей, которые ради него пожертвовали всем!

— А ты здесь при чем? – спросил брат.

— Думаю, они ожидали от меня совсем другого выбора, – Рики постарался подавить вздох, иначе бы это прозвучало, как сожаление, чего он на самом деле не чувствовал.

— Они ожидали, чтобы ты убил меня, – жестко напомнил Пит.

— Этого я бы никогда не сделал, – сказал Рики. – Вижу, и ты не желаешь меня понимать.

— Может быть, я и сужу предвзято, – сразу же согласился Пит, и Рики с ужасом заметил, что выражение лица брата становится виноватым!

— Извини. Я совсем забыл, что ты пережил тяжелый шок. Вечно я убежден, что моя персона должна быть в центре внимания! – проворчал он.

— Я совершенно не говорил ничего подобного, – успокаивающе произнес Пит. – У меня нет намерения усугублять твое чувство вины. Прости, что не могу помочь тебе. Я ведь не специалист.

— Специалист?! – взвился Рики. – Знаешь, вокруг целая куча специализированных колдунов и ведьм, которые только и жаждут, что обезвредить меня. А если к магглам… На самом деле, я сомневаюсь, что на поланете вообще имеется специалист по моей проблеме.

—

Верно, – вынужден был признать Пит. – Но это не значит, что ты не можешь выйти из тупика.

— Да, ты прав. Я в тупике, – медленно произнес Рики. – На самом деле, у меня даже есть основания быть сейчас довольным. Я всегда так хотел находиться здесь вместе с тобой, – сказал Рики, отворачиваясь от брата. – Я знал, что тебе было бы интересно здесь побывать.

— Кстати, – вскинулся Пит. Я получил письмо от мамы с папой. Не хочешь прочитать его вместе со мной?

— Пока не хочу, – ответил Рики. При одной мысли, что его родители, зная все с самого начала, снова согласны разделить кров с чудовищем, ему делалось нехорошо. Что там может быть в этом письме? Мама будет ругаться, что он повел себя неосторожно, жалеть начнет, и все в таком духе. Как будто пишет нормальному ребенку. Внезапно созрело решение.

— Я хочу стать отшельником и жить в горах, – отчеканил он.

— И кто же тебе позволит? – скептически фыркнул Пит.

На этой оптимистичной ноте Рики предпочел с братом расстаться. После беглого осмотра мадам Помфри объявила ему то, о чем он и так прекрасно знал – его состояние вполне удовлетворительное. Миссис Дуглас пожелала ему спокойной ночи и велела поторопиться, поскольку, по ее воспоминаниям, с теми, кто попадался после отбоя, в старые времена обходились довольно жестоко.

Рики миновал несколько пролетов, думая непонятно о чем. Он устал, и действительно хотел бы скорее оказаться в своей привычной кровати. Ему почти никто не встретился до второго этажа, где он нагнал однокурсника, который, как оказалось, намеревался с ним побеседовать.

Рики нагнал Виктора Чайнсби и невольно затормозил. Тот обернулся, ненадолго озадачив Рики довольным выражением, возникшим на лице равнекловца, несомненно, оттого, что они встретились.

— Я хотел видеть тебя, Макарони, – заговорил Чайнсби, как всегда, с некоторым вызовом.

«Он что, ненормальный? Кому ты нужен?» – поинтересовался Темный лорд.

Рики же быстро подавил в себе опасения, которые счел не заслуживающими внимания. Виктор предположительно входил в «группу риска», если можно так выразиться, поскольку он, благодаря небрежности его матушки оказался с рождения восприимчив к влиянию лорда Волдеморта. Рики задержал в памяти это обстоятельство, но все же решил: вероятность, что Виктор сейчас почует в нем Лорда и начнет вести себя невменяемо, как в прошлом году, ничтожно мала, а хоть бы и так – они в «Хогвартсе»!

— Я тебя слушаю, – сказал он ровно.

— А с тобой действительно можно разговаривать? – с подозрением осведомился Виктор.

— А ты что сейчас делаешь? – в свою очередь, удивился Рики.

Сказать, что Виктор смутился, было бы неверно, но все же он немного замялся.

— Видишь ли, я кое-что знаю о тебе…

— Я теперь тоже знаю это кое-что. И совершенно не планирую забыть из-за этого английский язык, – уверил его Рики.

Виктор с сомнением, оценивающе оглядел его, словно взвешивая, стоит ли в таком случае продолжать. Возможно, у него и промелькнул в глазах страх; но гордость оказалась сильнее.