Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Шрифт:
— Боюсь, я до самых экзаменов буду тиснить эту фольгу, ты посмотри только, — пожаловался Рики, кивая на разложенный перед ним тонкий лист. – Надо ведь каждую отметину вбивать, чтоб не стерлась! И это двадцатая часть одного пергамента, а их вон сколько, — он сделал попытку потрясти стопкой разровненных пергаментов, с трудом умещающейся в руке, такой она была толстой. – Ты скоро составишь алгоритм, как переколдовать внешнюю сферу, черт бы ее побрал?!
— Не нужно нервничать, наколдуем, если уж ты так настаиваешь, — сказал Лео. – Повезло, Финеан нам поверил, что мы делаем это из познавательного интереса.
— Лично я это делаю, чтоб поскорее
— Трудно поверить в такую версию, хотя другой у меня нет, — признался Лео.
Все воскресенье Рики провел над картами, пренебрегая уроками, за которые взялся только в гостиной после отбоя. И поэтому очередную сенсационную новость узнал только к третьему уроку в понедельник.
Конечно, он сразу заметил, что некоторые личности бурно обсуждают, что членов Клуба Единства поймали в нетрезвом виде и собираются исключать из школы. Френк Эйвери, усиленно рассказывающий об этом всем, кто соглашался предоставить в его распоряжение свободные уши, был немало раздосадован, когда обнаружил, с каким любопытством другие ученики воспринимают подобный опыт. Рики и Лео вынуждены были объяснять, что слухи сильно преувеличены.
— Может, не стоит все же народ разочаровывать? – сказал Рики после очередного честного признания, когда спина надутого шестикурсника уже прилично удалилась.
— Я не намерен добиваться такой скандальной популярности, — отрезал Лео, как образцовый лучший ученик. – И уверяю тебя, лучше не создавать себе образ, который потом не сможешь поддерживать.
— Не уверен, что Френк удачно выбрал амплуа моралиста, — вслух подумал Рики.
Если не считать того, что в конце своего урока профессор Снейп вызывал Френка в свой кабинет для замечания, заклинания и зельеварение прошли, как обычно. А всеобщее оживление и даже агрессивность на переменах Рики заметил только тогда, когда ему прямо рассказали, что, собственно, случилось.
Уход за магическими существами пока что проходил не в парах, поэтому слизеринцы и равенкловцы, прежде чем построиться, умудрились перемешаться в толпу. И эта толпа, хотя никто ничего конкретного не говорил, как-то уж слишком гудела.
— Что происходит? – спросил Рики у оказавшейся рядом Бетси.
— Сейчас появится новое интересное существо, — громко сообщил Генри; маловероятно, впрочем, что он услышал вопрос Рики. – Интересно, кого нам Хагрид в этот раз приготовил?
— По–моему, они примут сторону Виктора, хотя не ожидали такого. А ему все это не нравится, — прошептала Бетси.
— Не нравится что? – уточнил Рики.
— Макарони, ты что, с Луны упал? – фыркнула сзади Дора. – Чайнсби с Филипсом вчера поссорились.
В чем причина такого события, оказывается, точно знала одна лишь Каролина МакКинли. Рики отдавал ей должное: она ничего не сказала даже Мелани, несмотря на то, что та атаковала ее весь урок Хагрида, да и на других уроках, наверное, тоже.
Каролина полагала, что произошедшее – сущая ерунда, и скоро все утрясется.
— На твоем месте я объяснила бы Виктору, насколько общение с этим Филипсом до сих пор вредило его репутации, — вполголоса наставляла Мелани, пока Хагрид зачем-то ходил в лес. – Он такой вспыльчивый, совершенно несерьезный.
— Прекрати, — сказала Каролина. Рики скорее понял это по тому, как она сморщилась, чем услышал, потому что Мелани предупредительно оттащила ее в сторону от остальных. Но потом Каролина, похоже, от нажима завелась, потому что заговорила громче. – Я не собираюсь указывать
Однако очевидно, что другие равенкловцы не собирались выдерживать нейтральную позицию. Одни выглядели возмущенно, другие казались раздосадованными. Судя по тому, что знал Рики, до сих пор команды Виктора и Тони всегда действовали единым фронтом.
— Это все потому, что ты приехал, — улыбнулась ему Бетси.
— Я же ничего не сделал, — развел руками Рики.
От размышлений и прислушивания к шипению Мелани его отвлекли восхищенные возгласы. Они стоили того, хотя Рики не сразу понял, в чем дело.
В «МентеСана» он привык любоваться единорогами хоть каждый день, когда угодно. Хрупкое великолепие этих существ завораживало его. Но в «Хогвартсе», как всегда, к этому начало примешиваться нечто странное.
Стоило мельком встретиться глазами, как в памяти вдруг начали всплывать, один за другим, все случаи его возможной гибели, прочно связанные с ощущением удара электрическим током. Изнутри поднималось гнетущее чувство тоски. Оно быстро слабело, но Рики поймал себя на том, что цепляется за него.
— Девочки, можете подойти ближе, — распорядился Хагрид. – Когда он успокоится, может быть, позволит себя погладить.
Если бы он не раздал кусочки сахара, объявив, что та, которой удастся приманить единорога, получит десять очков, любование белоснежным пугливым красавцем поглотило бы весь урок. Поскольку преподаватель не собирался и близко подпускать Рики к чудному созданию, он вместе с Дорой занялся наблюдением.
Виктор делал вид, что ничего не произошло, однако, если товарищи пытались совать нос в его конфликт, вместо ответа начинал давать указания несколько более раздраженным тоном, чем обычно. Он старался казаться невозмутимым, но при том все равно выглядел неприятно пораженным, и почти все время держал руки скрещенными на груди. Рики пришел к выводу, что Виктор Чайнсби, как это не странно, сейчас совершенно не стремится быть в центре внимания.
Таким вот образом субботнее происшествие в Визжащей Хижине не попало в центр внимания большей части четверокурсников. За все время, пока девочки плясали вокруг единорога, Рики ни разу не заметил, чтоб кто-нибудь из «Равенкло» обсуждал что-то, не касающееся Чайнсби и Филипса.
В итоге Тиффани произвела очередной фурор, добившись-таки благосклонности единорога, к недоумению многих и своему собственному удивлению. Дора слышала, как Мелани язвительно прокомментировала, что, должно быть, единороги очень уж наивные существа.
— Но я же вообще ничего не сделала! – вздыхала Тиффани по пути в школу. – Просто стояла, и не всегда даже на него смотрела! Наверное, я просто очень симпатичная, — кокетливо добавила она вполголоса.
Рики покосился на Дору, как-то она воспримет выпедреж Тиффани. Но похоже, они помирились, потому что Дора лишь захихикала вместе с Генри и Бобом. В некоторой степени, Рики считал это и своей заслугой.
— Все дело как раз в том, что ты к нему не лезла, — решился он пояснить. – Остальные просто мельтешили перед бедным животным. Кто специально прыгал, чтоб привлечь его внимание, кто не отставал от Чайнсби, кипя от любопытства. А у единорога, наверное, большая толпа незнакомых людей вызвала стресс. Например, кошки тоже такие, посторонних не вдруг подпустят. И вообще, животные сразу чувствуют, кто нервничает. Вот он к тебе и потянулся.