Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Шрифт:
Профессор оторвался от журнала и в упор поглядел на воспитанника.
Рики почувствовал скорее раздражение, чем страх – для себя он еще с первого их разговора после возвращения решил, что не скажет. Казалось, Снейп давно должен это понять. Но вместо того он продолжает старую тактику, застает его, Рики, врасплох, когда он совсем не ждет этой темы!
— Нет, сэр, — твердо заявил Рики, сам отчетливо слыша фальшь в своем голосе. – И кстати, сэр, мне нужна сова, — попробовал он уйти от темы.
— Спроси у директора, — недовольно буркнул
Непонятно, зачем грозился Френк, но с Дорой Нотт он так и не поговорил. О его добром отношении она узнала от Артура и была сильно возмущена.
— Ты согласился на его условия? – потребовала она у Рики.
— Нет, конечно, — заверил он, радуясь, что так сделал.
— Но ты тоже надеешься, что я не стану препятствовать, — фыркнула она.
Ему стало неловко. Рики не знал, что сказать, и Дора это, очевидно, почувствовала.
— Не трудись объясняться, Уизли достаточно прямолинеен! – сказала она.
— Но если ты хочешь играть… — особый нажим Рики сделал на слове «хочешь». Дора раздраженно передернула плечами.
— Нет, не особенно. Квиддич – это не мое. Вот языком молоть у меня хорошо получается!
Она произнесла это так, словно повторяла сказанное кем-то. Рики догадывался, кем. Собственно, не стоило любимчику профессора МакГонагол говорить такие вещи Доре, но это соображение определенно запоздало.
— Не надо мне возражать, — тон Доры вдруг сделался мягким, почти бархатным; Рики знал, так она копирует манеру Снейпа, когда тот по каким-то причинам не хочет прямо объявлять свое недовольство.
— Я не собираюсь идти у него на поводу, — попытался оправдаться он.
— А я не собираюсь дать Эйвери повод смыться, — фыркнула Дора. – Играйте без меня, как, в общем, в любом случае получилось бы.
— Ты уверена, что все в порядке? – еще раз уточнил Рики, зная, что лучше бы он этого не спрашивал.
— Конечно, да! – заявила Дора и ушла, добавив, что найдет Френка и все ему выскажет.
Френка ей в ближайшие два часа повстречать не удалось, зато на ее пути из туалета, к своему несчастью, попался Билл Кеттлборн. О том, что именно ему следует передать Френку, было слышно на двух этажах.
Рики же хотел попросить Артура Уизли быть в подобных случаях повежливее, но встретиться вне уроков им удалось только через два дня и при обстоятельствах, не располагающих к увещевательной беседе.
Письмо из Пристанища в течение нескольких часов стало предметом живого обсуждения для всего «Гриффиндора».
— У дяди Рона сын родился, — потрясенно объявил Артур.
— Ну и что? У него же много детей? – не понял причину такого восторга Дик.
— Сына у него еще не было, — раздельно и с нажимом произнес Артур. – Каково бедняге будет ужиться с пятью девчонками? Мне теперь надо следить, чтоб совсем его не затюкали всякие Гермионы, — преисполнился сознанием глубокой
— Обязательно поздравь своих дядю и тетю от всех нас, — не забыл напомнить Эди.
В жизни Рики наладился определенный режим общения с таинственными вестниками. Теперь они связывались с ним примерно раз в три дня, обычно к вечеру. Если не знать, что «они» не различают полюсов, то по всему выходило, что «они» радуются. Вестники утверждали, что работа Рики продвигается очень быстро, что «они» давно не чувствовали таких изменений на пути к своей цели. Из этого мальчик понял, что, во–первых, при желании он тоже может отсылать им мысленные образы своих карт, и во–вторых, их мера времени очень отлична от его. Рики казалось, что карты создаются медленно, потому что мешают учеба, еда и дела Клуба.
Селена посоветовала ему чаще бывать на свежем воздухе, а ребята предлагали любую помощь, разумеется, кроме того, чтобы чертить! Никто не владел такими графическими навыками, да и особой любви к астрономии друзья Рики не питали. Так что приходилось ему подолгу просиживать в штабе одному, скрупулезно вымеряя фольгу линейкой, прежде чем отметить на ней одну точку за десять минут, если не больше.
Маленькая русалка, в сравнении с прошлым годом, приплывала реже. Она объяснила, что должна посещать какие-то собрания вместе с другими малышами; для себя Рики понял, что она теперь тоже учится в школе. Обычно малышка приплывала по вечерам, «сразу после того, как проснусь», — говорила она.
Как оказалось, она, подобно старому Барону, тоже чувствовала «круги, расходящиеся по воде во все стороны». Когда Рики признался, что это из-за него, малышка не особо удивилась.
— От тебя вообще одно беспокойство, — аттестовала она.
Рики задумался, насколько вероятно, чтоб ребенок сам выдал такую фразу. Впрочем, утверждать, что она повторяет за директором, он бы тоже не решился.
— Если это так, почему ты со мной водишься? – притворился сердитым Рики.
— Весело! Расскажи про далеко! – потребовала малышка.
После разговоров с ней Рики возвращался в замок, утомленный бесконечными «почему», и пребывая в твердом убеждении, что ему не скоро захочется заводить собственных детей. Уважения к терпению и чуткости профессоров, даже Снейпа, прибавлялось в нем до следующего урока.
Но один преподаватель после возвращения из «МентеСана» начал выводить его из себя сильнее, чем раньше. Он полностью соглашался с Джиовинезой: профессору Трелони следовало сначала наладить собственную жизнь – или хотя бы привести в порядок платье и прическу, — а уж потом учить других заглядывать в будущее. От ее индивидуальных астрономических гороскопов его клонило в сон. Естественно, скучно было только, пока он их делал, честно стараясь следовать инструкции, изложенной в учебнике, в то время как творческая натура Доры давно презрела подобный формализм и окунулась в дебри вольного фантазирования, чего она от души и другим советовала.