Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Шрифт:
Впрочем, зачитывать все это вслух на уроках мало кому нравилось.
Как заметили все, профессор Трелони больше всего предпочитала, когда ученик бывал к себе «безжалостным и критичным», то есть обрушивал на себя максимум неприятностей в секунду в течение всей расписанной недели.
Но это не касалось, однако, Доры; профессор прорицаний слишком не любила ее, и потому старалась опротестовать буквально любое ее предсказание, не забывая напомнить, что вообще-то Дора совсем неспособна к благородному искусству.
— Не пожар меня ждет, а наводнение, понимаете ли! – разозлилась
Зато изобилие несчастных случаев в жизни Бетси неизменно имело успех.
— Надо стойко переносить удары судьбы, милая, — вещала Трелони, перебирая четки. Рики не покидало ощущение, что она занимает пальцы, чтобы сдерживать себя, поскольку довольно потирать руки перед всем классом после объявления Бетси о появлении в школе голодных блошиных стай такое поведение вряд ли нашло бы сочувствие.
Мисс Спок покорно подпевала скорбным вздохам преподавателя, а за пределами класса радовалась, и постепенно Рики начал открывать, что она не такая простая, как кажется.
— Сюда никто из «Равенкло» с нашей параллели больше не ходит, и если я стану отличницей по прорицаниям, смогу морочить нашим головы, ха–ха, — заявила она однажды, улыбаясь ну совсем по–доброму. — Скажу Каролине, если она еще раз перебьет меня у Флитвика, что ее вскорости ждут прыщи, — поделилась Бетси. – Как?
Услышав это, недовольная «дрянным театром Трелони» Дора отчего-то смягчилась и предложила Бетси обращаться за идеями, если что.
Дора отговорила Рики идти к Дамблдору до урока Трелони.
— Она обязательно скажет, что заранее знала о твоих планах, и что скоро в «Хогвартсе» начнется повальный травматизм для всех, кто собирается играть в круглые мячи, или еще какую чушь, — аргументировала она. – Снейп-то ей точно ничего о твоих планах не говорил, а после директора все будут знать.
Рики подумал и согласился, что послушать о неудачах, ненадежных метлах и переменчивом ветре можно и в другой раз.
В душном, пропитанном восточными пряностями кабинете было, как всегда, по–своему уютно. Боб сказал, что без Трелони тут было бы даже мило. Рики, как всегда, делил столик с Селеной, Дорой и Бобом.
Профессор начала урок с проверки домашнего задания. Рики старался не вслушиваться в речь других учеников, перемежаемую комментариями профессора. Дома редко говорили о плохом, и интуитивно он чувствовал, что лучше оградить себя от такого потока негатива. Постепенно все голоса слились в глухое жужжание.
«Опасность». Знакомая горка выплыла из белого тумана. Тук–тук–тук, звук становился все четче, как будто цокали каблуки. И вот горку заслонила женская фигура. Рики мог бы описать платье, руки, открытые плечи. Женщина распахнула дверцу. Центр зрительного фокуса переместился сначала на ее запястье, а потом на кисть руки. Рики постарался запомнить все три кольца, украшающие пальцы, причем не покидало ощущение, что какое-то из них он уже видел: с маленьким синим камушком – на указательном, золотое обручальное – на безымянном, неожиданно громоздкое белое
Из всего многообразия кубков и бокалов обладательница колец выбрала именно ту чашку, которая в Италии загнала его под воду. Прежде чем сомкнуть на ручке пальцы, женщина поколебалась, даже одернула руку, но затем все же взяла чашку.
Рики хотелось крикнуть ей, потребовать, чтобы поставила эту гадость на место, но внутренний голос говорил, что в этом нет необходимости, даже не учитывая, что ничего не выйдет. Где-то в душе угнездилось странное спокойствие.
Рики постарался не дергаться, вообще не шевелиться, чтоб не нарушить контакт. Рука дамы удерживала чашку на уровне груди, все еще оставаясь в поле зрения, хотя уже начинала расплываться – верный знак того, что картина скоро исчезнет.
«Среднее кольцо я уже видел, обручальное», — вспомнилось Рики. – «Ну конечно, это та же тетка, которая пила из этой чашки на вечеринке, которую я видел в Пристанище. Значит, она жива, слава тебе, Господи!».
Он попытался сосредоточиться, чтобы запомнить, не сможет ли он потом узнать ее руку, но только фарфор и камни на пальцах еще поблескивали из белого тумана.
«Опознавать людей по рукам – это у меня уже бзик», — философски рассудил он.
«Нет знаний, — немедленно последовал закономерный ответ. – Близко к тебе».
«Как? – удивился Рики. – Чашку могут привезти сюда?».
«Нет. Не надо движения. Другой рядом, ровно в твоей точке. Новый».
«Значит, это не тот, кто привозил ту штуку в Италию, — расшифровал Рики. – Этот другой связан с чашкой? Его тоже ищут?»
«Нет. Он как связь ты и опасность».
«Между мной и чашкой?»
— Мистер Макарони!!!
Истеричный и властный как никогда голос прорицательницы грубо вырвал его из диалога. Рики открыл глаза и почти с ненавистью уставился на нависшую над ним Трелони, чьи бусы едва не улеглись ему на голову.
— Вы что-то видели?! – потребовала она.
Не вполне пришедший в себя Рики, чтобы потянуть в ответом, обвел медленным взглядом всю комнату. Ученики изумленно глазели на преподавательницу. Никому еще не доводилось наблюдаться, чтобы она проявляла такую настойчивость.
— Где? – брякнул Рики в ответ первое, что пришло ему в голову.
Трелони вдруг энергично тряхнула его за плечи, чего Рики никак не ожидал. Глаза у нее при этом были совершенно дикие.
В ту секунду Рики открыл для себя, что психов, вообще-то, опасается.
— Мой мальчик, не притворяйтесь! – воззвала она тоном взбунтовавшейся совести. Вы ведь впали в транс, не так ли?! Вам явилось будущее, или… прошлое?
Последнее, определенно, пугало ее больше самого мрачного будущего: она резво отпрянула шага на три, схватилась за сердце, а другую руку возложила на хрустальный шар. «Чтоб зашвырнуть в меня при необходимости», — расшифровал Рики.
— Я просто заснул, — заявил он, — извините.
— И неудивительно, — проворчала Дора. Селена поглядела на нее, словно говоря «а может, не стоило?». Она не любила. Когда Дора провоцировала конфликт. Но профессор вовсе не собиралась делать Доре замечание.