Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

akchisko_san1

— Как можно обмениваться мыслями при таком надзоре? Безобразие, — проворчала она.

— Спасибо, — Рики постарался улыбнуться.

Карлотта, кивнув ему, ушла. Рики же подошел к окну и вскрыл конверт, прочитал.

«Что за бред?!» — единственное, что пришло ему в голову, но спросить было не у кого.

— Плохие новости, Рики?

Он не заметил, как Марина вместе с Марко подошла сзади.

— Я никогда бы не догадался, что Парвати Патил числится сотрудником департамента магических связей, — сказал Рики, сворачивая пергамент.

— Патил – судья Турнира? Та красивая синьора? – спросила Марина.

С уст Рики после прочитанного рвались слова покрепче, но произносить

их при этих двоих он не собирался, поэтому ограничился подтверждением.

— Да. Ей поручили координировать мою переписку с друзьями в «Хогвартсе», — нахмурился Рики.

— Ты недоволен? – спросила Марина. – По–моему, ты ей не симпатизировал в прошлом году.

— А тебе бы понравилось, если б в твои письма совали нос? – Марко, при всем его занудстве, нередко понимал правильно быстрее других, хотя Марина тоже уловила суть.

— И Карлотта так считает, — добавил Рики.

— Еще бы. Для нее это злободневно, — сказал староста. – А к Доматору лучше не опаздывать.

Рики не решился бы утверждать, что в «Хогвартсе» уход за магическими существами преподается хуже.; впоследствии сам Доматор, выслушав его рассказ, в открытую позавидовал возможности доставлять в школу опасных магических тварей, а других наблюдать в условиях обитания. И Хагрид, при всей нелюбви Рики к нему, знал о магических животных много и умел управляться с ними. Но, когда Рики увидел, как содержится зверинец в «МентеСана», его слизеринское благоразумие инстинктивно сделало выбор в пользу последнего.

Это было как в зоопарке – волшебные существа находились в огороженных вольерах, магически увеличенных до необходимых им размеров. Там содержалась редкая коллекция, примерно на треть собранная лично профессором Доматором. Единороги, гиппогрифы, гриндилоу… Рики втайне порадовался, что «МентеСана» отказалась от столь высоко чтимых Хагридом драконов, а огненные крабы находились за прочным огнеупорным заграждением. Практически все твари, независимо от степени их опасности, как позже убедился Рики, были приручены преподавателем. Ученики могли посещать зверинец, помимо занятий, в строго отведенные часы.

Профессору Доматору не было тридцати лет, тем не менее, в отличие от Карлотты, ученикам и в голову не пришло бы называть его по имени. Его манера держать себя поначалу показалась Рики несколько вызывающей. О том, во что одет преподаватель, Рики расписали во всех подробностях.

Профессор украсил себя сплошь личными трофеями. Он носил сапоги из шкуры магического носорога, громамонта, застреленного им в Африке более пяти лет назад, в самом начале работы. В их подлинности можно было убедиться, сравнив со шкурой живого громамонта. У профессора имелась также парадная колдовская шляпа, украшенная перьями авгура, которую он надевал в особо торжественных случаях, например первого сентября. За поясом он, как и Хагрид, носил перчатки из драконьей кожи. По его робам ручной вышивки, выписанных, по слухам, из Парижа, втайне от Карлотты вздыхали старшеклассницы. Особую гордость профессора составляла совершенно новая куртка. Прошедшим летом он спас одну ферму, обезвредив поселившегося на ней клинохвоста, и облачил свои богатырские плечи его шкурой. На это Карлотта, презрительно щурясь, как-то заявила своей тетке, что «куртка профессора Доматора не из клинохвоста, а из самой обыкновенной свиньи, и это кое-что значит». Источником столь приватной информации была, конечно же, Ческа.

Клинохвостов преподаватель представил четвертому курсу совсем не так, как написано в учебнике.

— Не спорю, они, конечно, хуже чумы для любой свинофермы, и маленьким детям с ними водиться ни к чему. И никакого изящества в них нет, как в бочках. Только

поймите правильно, этот мир не дурак строил, как некоторые думают. От всего живого всегда есть определенная польза, а красота уж прилагается, не наоборот.

Его неприкрытый прагматизм до отвращения бесил Карлотту и вызывал уважение у коллег постарше.

Однажды Карлотта пришла в зверинец вместе со своим классом и остановилась у вольера с единорогом. Пока она любовалась, Доматор делал вид, что не замечает его, но барышня была не из тех, кто живет по принципу «не нравится – не связывайся».

— Они великолепны. Неужели ты неспособен это понять? – прошептала она на всю площадку.

— Естественно, для твоего-то дела. Тебе хвостовые волоски дать или обычные?

— Чурбан, — прошипела Карлотта, когда к ней вернулся голос.

— Так бы и сказала, что те и другие. Пришлю с завхозом, — сказал преподаватель и ушел.

Рики удивлялся, как может зельеварша воспринимать его слова серьезно. Доматор не признался бы в этом, но ученики чувствовали, насколько фанатично он предан своей работе. Иначе он не смог бы зажечь в них энтузиазм для выполнения такого неинтересного задания, как выхолащивание клинохвостовых хвостов.

Однажды вечером Рики вернулся домой не в лучшем расположении духа. Он не успел разобраться с сочинением по гербологии, а это означало, что, скорее всего, назавтра придется отказаться от квиддича. Он сразу вспомнил о радостном событии – назначении Парвати Патил цензором, и о том, что Карло Робусто сегодня не давал проходу Ческе. А дома, как назло, не оказалось даже миссис Дуглас, чтобы пожаловаться. Ужинать было еще рано, да и скучно в одиночестве. Рики решил посмотреть телевизор, чего давно не делал.

Экран показывал светящуюся точку в синем небе. Ругнувшись, Рики нажал на выключение.

И тут в окно влетела сова.

Рики ее раньше не видел, но, судя по всему, она проделала долгий путь. Он напоил ее и насыпал орешков, прежде чем схватить объемистый конверт. Он едва поверил, сразу же узнав почерк. Конверт надписывала рука Лео Нигеллуса.

Сове, наверное, тяжело было тащить такой груз. Целых пять свитков! Конечно, это были разные письма.

«Насколько я мог заметить, — писал Лео, — профессора Снейпа твой перевод не обрадовал. Он прямо заявил мистеру Поттеру, что это неразумно. Теперь мы видим твоего крестного каждый день, и похоже, в школе он счастлив. Говорит, работать в «Хогвартсе» — его детская мечта. Но я считаю, он здесь ради тебя, и сейчас в какой-то степени зря теряет время. Просто мне точно известно, что он принял должность до того, как вы решили переехать в Италию. Артур ведет переписку с твоей маггловской подругой, Даниэлой. Посылает ей сов. Должен заметить, я этого не одобряю. Вообще трудно придумать что-то более во всех смыслах рискованное. Ее же сова может клюнуть, и не только. Еще, чего доброго, попадет под наблюдение нашего Министерства, вряд ли ты этого хочешь».

Рики считал, что это давно заглохло, и теперь насторожился. Ему не то чтобы не нравилось общение Артура и Дан… Решив разобраться в этом позже, он вернулся к письму Лео.

Друг обстоятельно излагал состояние дел в «Слизерине». В поезде Дора Нотт успела поругаться с Тони Филипсом, гриффиндорским недругом Рики и Клуба Единства – он не любил слизеринцев. Все ограничилось обзываниями и угрозами, но Лео не верил, что так и останется, и ожидал скорые неприятности. Тиффани Флинт, в прошлом году завязавшая многочисленные знакомства, хвасталась тем, что переписывается с китайцами и итальянцами. Лео спрашивал, известно ли Рики об этом что-нибудь, поскольку мисс Флинт здорово зазналась, и Дора попросила его поинтересоваться у Рики.