Рикошет сна
Шрифт:
Байт тихонько прошуршал мне под бок и вытаскивает из моего кармана пластинку клубничной жвачки. Шоу начинается.
В воздухе перед нами раскинулась вертикальная плоскость с россыпью клякс и пятнышек лунно-лимонного оттенка. Это карта нашего Архипелага — места, полностью отгородившегося и закрывшегося от Большой Земли после серии глобальных техногенных катастроф. Острова покачиваются и пульсируют, не стесняясь демонстрировать свою живую, сознательную сущность. Между ними протянулись блестящие пунктирные ниточки — разрешенные маршруты следования паромов. Самолеты,
— А теперь — сохраняем спокойствие… — Вильгельм теребит пальцами пустоту под нижнем краем карты, и ее фокус смещается. Грабабайт безбожно громко чавкает жвачкой.
Вместо безмятежно-блестящего Архипелага над партой теперь расстилается беспощадная твердь Большой Земли, изображенная в палитре ушибов и кровоподтеков. Она шире, чем размах моих рук — если б я захотела обнять ее, мои кончики пальцев не дотянулись бы до обоих краев карты. И все это пространное тело суши ноет, саднит и гноится без надежды на исцеление.
— То есть вы все-таки следите за тем, что там происходит? — без особого удивления спрашиваю я. Информационная политика Архипелага не менее однозначна, чем транспортная: любые контакты с Большой Землей категорически запрещены. Те, кто решились на исход, добровольно отказывались от общения даже с ближайшими людьми и не имели никакой возможности узнать о новостях тех стран и городов, что когда-то были их родиной.
— Не по собственному желанию, как ты понимаешь, но из необходимости, — нехотя признается Вильгельм. — Если бы Большая Земля не была источником перманентной угрозы, мы могли бы не интересоваться ей. Но так как основным смыслом существования Ритрита является охрана мира и покоя на Архипелаге, мы ни в коем случае не можем допустить приближение этой угрозы.
Раньше меня раздражала эта подчеркнутая иерархичность: менторы знают, умеют и позволяют себе намного больше того, чем довольствуются остальные обитатели Ритрита. Но потом я с этим смирилась — тем более что по мере нашего профессионального роста наставники постепенно приоткрывают нам некогда запретную информацию и планомерно приобщают к знанию высшего порядка.
— Что там сейчас вообще происходит? Каково сейчас население планеты? Как они выживают? — странно, но я совсем не ощущаю любопытства. Задаю вопросы на автомате, чтоб не оскорбить равнодушием волнение ментора.
— Одной фразой не объяснишь, — дергает плечами Вильгельм, — проблемы надо решать по степени их срочности. Байт, у меня нет ключа Кикко, поэтому я не могу открыть на карте сетку излучения Той Стороны. Поможешь мне найти местонахождение мальчика из Неподвластных Слоев?
Ментор Кикко работает главным скаутом Ритрита. Он отслеживает перспективных магов с большими способностями для взаимодействия с Той Стороной, входит с ними в контакт и убеждает присоединиться к команде комплека. Я раньше думала, его деятельность ограничивается только Архипелагом. Оказывается,
Кот выдувает ярко-розовый пузырь жвачки размером со свою голову, втягивает его обратно в аккуратный ротик и пододвигает к себе вплотную ловушку снов из моей спальни. Нежно массируя лапками ее вычурное плетение, Грабабайт приглушенно верещит и чирикает, убеждая ловушку на неведомом нам языке подключиться к процессу и помочь.
Мне досталась послушная, покладистая ловушка. Она не капризничает, не любит сарказм, не имеет обыкновения соскакивать со стены и прятаться, просто чтоб позлить хозяйку — одним словом, избавлена от большинства тех грешков и недостатков, которыми традиционно страдают ее собратья.
Байту не приходится долго ее уговаривать: ловушка сжимается, подбирается и выпускает по направлению к карте три нити — черную, золотую и серебряную — которые сплелись в подобие спирали ДНК. Дотянувшись до плоскости карты, нити принюхиваются, сосредотачиваются и сплетаются на конце в тугое жало. Жало в раздумьи плывет над картой, как в игре "горячо-холодно". Морские участки поверхности его не интересуют — только суша.
Побродив туда-сюда над экватором, жало клюет ничем не примечательную точку на буром пласте суши, окаймленном бахромой цвета запекшейся крови.
— Во, он тут, — чавкает Грабабайт.
Вильгельм хватается за воздух обеими руками, словно берет невидимую прялку. Между его пальцев засверлилось напряжение.
— Тильда и Эмма сейчас заняты на классах, но я рискну высказаться за них. Стелла, сегодня ночью ты отправишься с обеими менторами-теоретиками на Большую Землю, чтобы вызволить этого мальчика.
Кровь колоколом замолотила в ушах. Что угодно, только не обратно в прошлое! Пусть даже на одну ночь, пусть даже не в реальности, а через Ту Сторону… Вильгельм, ведь это будет не реальная экспедиция, правда?
— Правда, — неловко ухмыльнулся ментор, — самая правдивая правда, которую только придумать можно…
Глава 2. Валентность карнавала
Та Сторона всасывает меня жадно, как ледяную газировку из горлышка. Обычно перед сном я некоторое время медитирую, вслушиваюсь в собственное дыхание или просто любуюсь через оконное стекло на обильную и озорную звездную сыпь над Архипелагом. Но в этот раз сон торопит и подгоняет меня — пленник Неподвластных Слоев не может ждать слишком долго.
Тильда уже на месте, в саду полуразрушенного дома. Сидит по-турецки под той самой вишней, в которую в прошлый раз перевоплотилась я, и листает энциклопедию, содержание которой мне издалека не видно. Услышав приветственное "мяфк!" Грабабайта, ментор захлопывает книгу и одним щелчком убирает ее в свой персональный карман реальности — невидимую кладовку, доступ к которой имеет только сама Тильда. В моей кладовке хранится холодное оружие, мой верный нож. Ему редко доводится подолгу прохлаждаться там без дела — но сегодня он мне вряд ли пригодится.