Рикошетом

Коттон Л. А.

– Ты думаешь, я горячая? Польщена, – дерзко спросила Калли, удивив меня. Она была другой. Внешне она выглядела жестче, и я задался вопросом, что сделало ее такой. В нее, конечно, прилетело достаточно снарядов – ее старик, Каллум... я, – но она никогда не была такой.

Даже на прошлый Хэллоуин.

– Я же сказал тебе, чтобы ты держалась подальше от команды, – я подошел ближе, заставляя ее отступать, пока мы не скрылись под деревом. В ее глазах сверкнуло раздражение.

– Джоэл – мой друг.

– Который хочет тебя трахнуть.

– Ну и что, если даже так? – она ткнула пальцем

мне в грудь, но я схватил ее за запястье, удерживая его между нами. – Что ты тогда собираешься делать?

– Как ты думаешь, он захочет тебя, как только узнает, что я был там? – я огляделся, проверяя, нет ли у нас зрителей. Это была тихая тропинка, и дерево обеспечивало некоторое укрытие. Решив, что это стоило риска, я наклонился, скользя рукой по ее горлу и проводя носом по ее подбородку. – Как только он поймет, что я знаю, какая ты сладкая на вкус, какой мокрой ты становишься из-за плохих парней и их грязных слов.

– Зак... – она тяжело сглотнула.

– Да, солнце?

– Иди. К. Черту, – она ударила меня руками в грудь, и я отшатнулся, смех грохотал в моей груди.

– Я уже был там, и мне очень не хочется тебя огорчать, но я не собираюсь туда снова в ближайшее время.

– Ты омерзителен.

– А ты испытываешь мое терпение.

– Почему тебя это вообще волнует? Я не пытаюсь вмешиваться в твою жизнь. Я даже не знала, что Джоэл был в команде, когда встретила его.

При одном упоминании его имени у меня сжались кулаки.

– Потому что... – я заколебался, и она это увидела. Глаза Калли расширились, когда правда повисла между нами.

– Ты...

– Не надо, – грубо ответил я.

– Ты не хочешь меня, но ты не хочешь, чтобы я принадлежала кому-то другому. Так ведь? Что ж, экстренные новости, Закари, – яд сочился из каждого слога моего имени, когда она придвинулась ближе. – Я не собираюсь играть в твою игру, – Калли протиснулась мимо меня и пошла по тропинке.

И во второй раз менее чем за неделю я остался стоять на месте, гадая, что, черт возьми, только что произошло.

_______

Как бы сильно я не хотел играть в баскетбол, было что-то странно успокаивающее в том, чтобы быть ночью на площадке одному. Я держал мяч в руке, пару раз подпрыгнув, чтобы почувствовать его вес в своей ладони.

Уже все было давно закрыто, но когда у тебя фамилия Мессия – мое имя буквально означало спаситель, о, чертова ирония, – это было все равно, что иметь ключи от королевства. Я предпочитал тренироваться в одиночку, но баскетбол был командным видом спорта, и я был звездным разыгрывающим «Скорпионов». От меня ожидали, что я буду руководить нападением, контролировать мяч, игру, создавать возможности набирать очки. Я был их невольным лидером. Их генералом. Их королем.

И это было мое королевство.

Бросившись вперед, я подкидываю мяч в зону ключа⁹, прежде чем схватить его и сделать трехочковый бросок. Мяч пролетел сквозь кольцо, как это случалось каждые восемь раз из десяти. Конечно, мой процент падал в играх. Но здесь, на пустом корте, я брал очко за очком.

Было странно преуспевать в том, что тебе всегда было ненавистно. Я помнил,

как в детстве наблюдал за Декланом. Он был на пару лет старше меня и всегда держал мяч в руке. К тому времени, когда ему исполнилось восемь, он уже мог обгонять большинство детей в средней школе. Я наблюдал, как гордился мой отец, как сильно он души не чаял в Деклане, и вместо того, чтобы желать того же, брать мяч и пытаться быть похожим на моего старшего брата, я отошел в сторону.

Я не ненавидел Деклана, ни в коем случае. Я просто не хотел быть им.

По мере того как воспоминания проносились в моей голове, я сильнее работал ногами, переключаясь между ролями. Я пересек площадку, сделав несколько остановок, нырнул под корзину, с горьким удовлетворением наблюдая, как мяч отскочил от щита и идеально прошел через кольцо.

Выучить схему игры было первым, что тренер Бакстер заставил меня сделать, когда я приехал в СУ весной. Команда находилась в критической точке. Они пережили изнурительный сезон после потери своего главного разыгрывающего, Мэверика Принса. Мой брат без особых усилий занял эту позицию и повел команду прямиком к Мартовскому безумию¹⁰. Но они не совсем понимали, что от них требовалось, чтобы пройти весь путь до конца. Затем, сразу после турнира, произошел несчастный случай, и команда развалилась по швам. Они потеряли много опытных старших игроков и их главного разыгрывающего.

Поэтому когда я появился с фамилией моего брата, такими же темно-русыми волосами и почти идеальной записью игры за «Ацтеков» Сан-Диего, было похоже, будто я был вторым пришествием.

Парень, посланный помочь «Скорпионам» восстать из пепла.

Их спаситель.

Их мессия.

Я ожидал от них некоторого сопротивления, некоторого замешательства. Но все было наоборот. Команда была рада видеть меня. Даже испытала облегчение. Теперь они могли смотреть вперед. Они могли продолжить и сыграть убийственный сезон в честь Деклана... потому что нет лучшего способа сделать это, чем во главе с его братом, ведущим это шоу.

Пот струился по моей спине, и я подбежал к скамейке, чтобы взять полотенце. Вытершись, я выпил полбутылки воды, наслаждаясь потоком ледяной жидкости, когда она пронеслась через меня.

Я пробыл здесь почти два часа, сто двадцать минут доводя свое тело до предела. Мои руки болели, а ноги горели. Но этого было недостаточно. Мне нужно было больше. Мне нужно было давить сильнее, пока боль не заглушит все остальное дерьмо.

Деклана.

Моих родителей.

Викторию.

Калли.

Ее имя было словно пепел на моем языке, а я даже не произнес его вслух. Но в ту секунду, когда я подумал о ней, то представил эти большие глаза цвета виски и пухлые губы, ее стройную фигуру и бледную кожу. Она выглядела нежной. Хрупкой. Она выглядела так, словно я мог сжать ее кости в кулак и разорвать пополам. Но она сопротивлялась.

Мне нравилось это.

Не должно было, но нравилось.

Мне было тяжело просто думать об этом.

Блядь.

Она не должна была заводить меня так сильно.