Римлянин. Финал
Шрифт:
— Это личное знамя Тимура Гази-хана, правителя Хивы, — хан принял у одного из легионеров знамя.
Оно представляет собой чёрное полотнище с узкой зелёной каймой и золотыми полумесяцем и звездой в центре.
— Эти знамёна займут своё место в Зале воинской славы, — пообещал Таргус. — Проблем с дурранидами не было?
— Нет, Ваше Императорское Величество, — покачал головой хан Абылай. — Отряды Абулхаир-хана один раз столкнулись с людьми Ахмад-шаха, но это недоразумение было разрешено мирно — никто не погиб.
— Да,
— Да, Ваше Императорское Величество, — ответил хан.
— Каковы потери? — поинтересовался император. — О своих потерях я хорошо знаю, они незначительны, но мне интересно, какой ущерб понесли мои подданные…
— До десяти тысяч джигитов, — ответил Абулхаир. — В общем, со всех трёх ханств.
— Зато враги потеряли не меньше пятидесяти тысяч воинов, — добавил Абылай. — Хотя, какие это воины? Жалкое отребье…
— Замечательно, — улыбнулся Таргус. — Я ожидал худшего. Теперь можете расформировать всё своё ополчение, но подготовленные подразделения оставьте — они очень скоро понадобятся мне в другом месте.
— Если это не секрет, Ваше Императорское Величество… — начал хан Абильмамбет.
— Это секрет, — покачал головой Таргус. — Но вам, так и быть, расскажу. Этим летом я начинаю очень большую войну сразу против нескольких противников. Это будут англосаксы, франки, иберы, османы и все, кто имеет глупость встать на их защиту. Ваши джигиты мне нужны в боях против османов. Ждите сигнала и готовьте свои войска — в случае успеха вас ждут новые территориальные приобретения на юге. Богатства Персии ждут смельчаков, которые решатся их присвоить…
//Ла-Манш, 1 августа 1762 года//
— На зюйд-весте по курсу — паруса! — сообщил наблюдатель. — Флотилия! По виду — до десятка кораблей!
— Продолжаем движение! — приказал адмирал Ларионов. — Полный вперёд!
Паровые машины броненосного крейсера заработали на полную мощность и он начал набирать ход.
Всего в эскадре адмирала Ларионова двенадцать кораблей — три броненосных крейсера, шесть лёгких крейсеров и три бомбардирских корабля. Угольщики с ними не выходили, потому что это не дальнее плавание, а целенаправленная провокация флота англичан и французов.
Ла-Манш — это суверенное владение англичан, поэтому проходить через него военным флотом, мягко говоря, не принято. Естественно, они воспримут произошедшее как неприкрытый вызов их доминированию.
«Это он и есть», — подумал Василий Иванович. — «Но это так рискованно…»
Новые дальнобойные орудия были сотню раз испытаны на мишенях, но в настоящем бою будут применены впервые.
Броневой пояс тоже был проверен на прочность не меньше сотни раз, но испытания реальным боем ещё не проходил.
Против 1-й
Император считает, что деревянная основа всех этих паровых кораблей их и погубит, потому что новые артиллерийские снаряды способны рвать сталь в клочья. И его мнение подкреплено результатами практических стрельб — древесину новые снаряды крошат в щепки, а сталь разрывают и деформируют.
«Но мы не знаем, что придумали англичане и французы», — подумал адмирал, крепко держащийся за стальное ограждение мостика. — «Вдруг, у них тоже есть орудия схожих характеристик или даже превосходящие наши?»
Эскадра демонстративно шла через Ла-Манш, под пристальным наблюдением потенциального врага.
Но ни англичане, ни французы, не предпринимали вообще ничего — их корабли держались на дистанции, которая казалась недосягаемой для шлезвигских орудий. К сожалению, для них, они сейчас находились ровно посередине максимальной дистанции эффективного огня…
Адмирал Ларионов рассматривал паровые корабли потенциального противника в подзорную трубу и ждал развития событий.
У него есть инструкции: даже если выстрелит одно британское или французское орудие, ответный огонь должен быть массированным и сокрушительным. Необходимо рассматривать любое недружественное действие как акт агрессии и реагировать незамедлительно. Но первыми открывать огонь нельзя.
Эскадра достигла портового города Гастингс и остановилась. Бомбардиры расчехлили орудия и дали серию выстрелов на четверть максимальной дистанции — император назвал это «учениями»…
С такой дистанции они могли разбомбить этот портовой город в обломки — Василий Иванович чувствовал мощь своих орудий и испытывал странное ощущение власти над жизнями тысяч. Тряхнув головой, он сбросил с себя морок и поднял подзорную трубу, чтобы посмотреть, что предпринимают недружественные корабли.
Отстрелявшись, эскадра продолжила путь, а наблюдатели сообщили о появлении ещё четырнадцати военных кораблей.
Ларионов понимал, что своими действиями развяжет большую войну, которую все ждут уже очень давно.
На своём выступлении в порту Санкт-Петербурга император сказал, что «империи слишком мало места под солнцем», что «следует перевернуть баланс сил на море» и «уничтожить наших природных врагов, стоящих на пути гармоничного развития всей Европы».
Новая война начнётся на море, но морем не ограничится.
Спустя два десятка часов, эскадра прошла через весь Ла-Манш, но «потенциальные агрессоры» не предприняли ничего, кроме переброски дополнительных сил.
«Что там дальше?» — подумал проснувшийся адмирал. — «Ах, да, повторить проход через Ла-Манш и, если это не поможет, пройти к Темзе».