Римлянин. Финал
Шрифт:
Такого англичане точно не стерпят, ведь они считают себя безраздельными владельцами морей и океанов…
Как сказал император, подход к Темзе — это «красная линия». Англичане не вытерпят и атакуют, но они не дураки, чтобы атаковать без тотального численного превосходства.
Их разумения хватает, чтобы понять, что борьба против цельнометаллических боевых кораблей — это нечто крайне рискованное. Но его не хватает, чтобы понять, что превосходство в числе орудий само по себе перестало на что-либо влиять.
Время
«Потом, когда дымы войны развеются, мой дневник станет добросовестным свидетелем, который расскажет о том, как она началась», — подумал адмирал.
Никогда в жизни он и подумать не мог, что эта обязанность выпадет именно ему. Император хочет, чтобы он начал войну, которая потопит сотни кораблей и унесёт жизни многих десятков тысяч человек.
Второй проход через Ла-Манш проходил по схожему сценарию, но с изменением в численности потенциально вражеского флота. Англичане срочно собрали в Ла-Манше около восьмидесяти кораблей, а французы привели ещё шестьдесят семь.
Последние вели себя гораздо наглее, подходили как можно ближе, но отворачивали сразу же, как корабли эскадры адмирала Ларионова давали предупредительные залпы холостыми.
Наконец, Ла-Манш остался позади, но теперь пришло время для главной акции этого похода.
«Мы могли бы сжечь их верфи, не заходя далеко в Темзу», — подумал адмирал, снова испытав то странное ощущение. — «Дальнобойности наших орудий хватит».
Но он вновь одёрнул себя и начал мыслить трезво. Береговые батареи — их придётся предварительно подавить, а уже затем двигаться вглубь, чтобы сжечь сначала военные верфи, а затем и половину города, который вспыхнет, как спичка.
«А ведь новый флагман будет оснащён 240-миллиметровыми орудиями», — вспомнил Василий Иванович. — «Они будут способны отправить снаряды на дистанцию до тридцати километров».
Уже есть железнодорожные пушки, стреляющие на дистанцию до 16 километров, но они императора не устроили и он потребовал, чтобы конструкторы создали что-то поистине титаническое. И они разрабатывают новые пушки — 240-миллиметровые чудовища, стреляющие снарядами, начинёнными 30–40 килограммами новой высокомощной взрывчатки, в императорском флоте называемой «составом ПА».
Поход продолжался, экипаж действовал, согласно уставам, а эскадра приближалась к Темзе.
Англичане и французы, к этому времени, собрали армаду из полутора сотен паровых крейсеров.
«Вероятно, они уже согласовали свои действия и теперь, если мы позволим себе лишнее, атакуют нас без раздумий», — подумал адмирал Ларионов.
Его охватило предбоевое возбуждение.
Сердце заколотилось, рука тянулась к кортику, а
Наконец, эскадра подошла к Темзе. Там уже стоял заслон из двадцати кораблей, повёрнутых правым бортом и с открытыми пушечными портами.
Концепцию орудийных башен или, хотя бы, орудийных казематов, англичане и французы ещё не приняли — возможно, испытания показали неэффективность подобного размещения маломощных орудий…
— Что будем делать, господин адмирал? — спросил флаг-капитан Манфред ван дер Плуг.
— Приближаемся, — ответил Ларионов. — Орудия к бою — только ответный огонь.
Это абсолютная глупость — сражаться в таких неравных условиях, но приказ императора должен быть выполнен.
Эскадра пошла на заслон, а почти что вся остальная вражеская флотилия начала стягиваться, чтобы перекрыть ей выход. Они уже начали эту войну.
Инструкции императора были однозначны: если «варвары» не откроют огонь первыми, нужно вернуться в Киль и ждать дальнейших распоряжений. Но теперь всё стало предельно понятно — выпускать эскадру из эстуария Темзы никто не собирается…
Когда флагман приблизился на достаточную дистанцию, корабельный заслон открыл огонь.
— Всем орудиям — огонь, — хладнокровным тоном приказал адмирал Ларионов.
— Всем орудиям — огонь! — продублировал флаг-капитан ван дер Плуг.
Бомбардиры, давно ожидающие приказа и держащие вражеские корабли на прицеле, дали залп.
Вражеские снаряды бессмысленно бились о стальной броневой корпус, оставляя лишь вмятины, а 150-миллиметровые шлезвигские орудия пробивали вражескую броню и взрывались внутри корабельных корпусов.
Скорострельность орудийных установок составляет 6–7 выстрелов в минуту, что феноменально быстро, по нынешним меркам.
Первый же залп всех орудий эскадры поджёг восемь кораблей, а ещё два взорвал. Вероятно, попадание пришлось точно в крюйт-камеры…
Следующий залп раздался через десяток секунд, а затем ещё один и ещё. Дистанция кинжальная, целиться почти не нужно, поэтому процент промахов очень мал — каждый снаряд попадает в цель.
Вражеские корабли, один за другим, взрывались и шли на дно.
Превосходство шлезвигского оружия подтверждалось каждым смертоносным залпом.
Адмирал Ларионов наблюдал за поражением вражеских кораблей через подзорную трубу и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, его радовала такая лёгкая победа над частью вражеских сил, а с другой, он понимал, что своим приказом убил тысячи человек, ведь выбраться на берег сумеют очень немногие…
Ему было жаль всех этих моряков, в основном из чувства морской солидарности. Всё-таки, это были люди, служившие на Королевском флоте, непобедимом с незапамятных времён Френсиса Дрейка, пирата и адмирала.