Римская карусель

Дельта Марк

– Это школа, а не лавка!
– недовольно проговорил Зенон при виде посетительницы, не узнав бывшую ученицу.
– Здесь ничего не продается. Лавки находятся дальше. Пожалуйста, досточтимая госпожа, не отвлекай учеников от занятий!

Дети, радуясь нечаянной возможности прервать хоть на мгновение изнурительное однообразие школьной учебы, с интересом воззрились на пришелицу.

– Мне нужна твоя школа, Зенон, а не лавка, - ответила Кассия, удивляясь, что когда-то могла замирать от ужаса перед этим жалким червяком.
– Я пришла сюда от имени сената и народа Рима по поручению Гая Цезаря.

Слова были абсурдны, но звучали грозно и устрашающе, и Зенон застыл на месте,

обдумывая услышанное.

– Принято новое постановление, - продолжала Кассия.
– Отныне педагогам запрещено поднимать руку на детей!

Зенон медленно встал со стула.

Кассия, не обращая на него внимания, подошла к девочке, сидящей к ней ближе других, наклонилась над ней, взяла в руку маленькую ладошку и внимательно ее рассмотрела, хмурясь и строго качая головой.

– Но почему они прислали девушку, да еще такую молодую?
– недоумевал Зенон, пытаясь понять, что же происходит.
– Почему не ликтора или помощника магистрата?

– Клянусь Геркулесом, эту девочку сегодня били ферулой по пальцам!
– продолжала Кассия, слегка повысив голос. Выпрямившись, она одарила старого педагога таким взглядом, что тот вздрогнул. И это было чудесно, ибо в прежние времена голову в плечи втягивал не он, а маленькая Кассия Луцилла.

– Что ж, - отчетливо произнесла странная посетительница и, поднявшись на подмостки, на которых стоял стул учителя, подошла к Зенону.
– Согласно воле сената и народа Рима, выраженному в решении нашего возлюбленного принцепса Гая, ты, Зенон, приговариваешься к такой же порции ударов, что получило от тебя это невинное дитя.

Зенон попятился от нее, не веря своим ушам. Кто-то из детей хмыкнул, но остальные испугались происходящего и сидели, затаив дыхание.

Кассия сжала запястье правой руки старика с такой яростью, что тот вскрикнул. Пальцы его мгновенно побелели, разжались и уступили линейку без борьбы.

– Садись и положи руки на колени!
– велела посетительница.

Зенон вдруг набрался храбрости и попытался освободиться, но Кассия рывком усадила его на стул и резко ударила линейкой по пальцам. Зенон взвизгнул тонким голосом, пригнулся и зачем-то прикрыл другой рукой трясущуюся голову, пряча ее от возможного удара.

"Ну и трус!", подумала Кассия. Зрелище его сальных, спутанных, темных с проседью косм на мокром лбу было неприятно, но нисколько не омрачало торжества Кассии, смотрящей на бывшего мучителя сверху вниз и держащей его в своей власти, трепещущего и сломленного.

– Положи обе руки на колени!
– приказала девушка.

Педагог подчинился.

– Итак, ты утверждаешь, что наш император не мог прислать сюда молодую девушку во исполнение своей воли?
– поинтересовалась Кассия елейным голосом.
– Ты считаешь Гая Цезаря ограниченным человеком, неспособным нарушить старые традиции, не правда ли? Знаешь ли ты, грязный сын рабыни, что это уже не просто нарушение постановления о школах? Это оскорбление величия!

Зенон задрожал всем телом, проклиная себя за неосторожные слова. Конечно, такой император, как Калигула, способен на что угодно! Если Гай мог сделать сенатором своего любимого коня Быстроногого, то почему не мог он учредить должность магистрата по начальным школам и поставить на нее девушку, особенно если это была участница оргий в Палатинском дворце?

Ферула со свистом раз за разом опускалась на пальцы Зенона. Он сидел, кривя лицо, покорно держа на коленях распухшие и покрасневшие кисти рук и умоляя сохранить ему жизнь. Дети сбились в кучку. Одни с ужасом, другие с плохо скрываемым торжеством глазели на расправу над своим истязателем. Глаза старого педагога слезились, все тело дергалось, и после

каждого удара он, несмотря на все старание, не мог удержаться и вскрикивал от жгучей боли. Несколько раз Зенон хрипел что-то вроде: "Да славится цезарь!", но эти жалкие славословия не могли отвратить от него заслуженного наказания.

– Радуйся, что ни разу не поднял на меня розги, - тихо прошипела ему в ухо Кассия и направилась к выходу, разминувшись с вернувшимся откуда-то молодым помощником учителя.

– Ради Юпитера, что здесь происходит?!
– воскликнул тот, но Кассия оттолкнула его и, выйдя на улицу, на мгновение закрыла глаза, вернулась в недалекое прошлое и стерла всю эту сцену расправы.

В голове произошел щелчок, Кассия открыла глаза. Они с Олуэн стояли возле рыбной лавки, морщась от острой вони.

– Олуэн, ты долго ждала меня, пока я была в том здании?
– сама не зная зачем, спросила Кассия, указывая на дверь школы, оставшейся в десяти шагах позади.

– Нет, совсем не ждала,- ответила британка.
– Ты туда не входила.

Олуэн уже давно привыкла к странностям своей хозяйки. Если она и удивлялась подобным речам девушки, то никак этого не показывала.

Ну вот и все, думала Кассия. Зенон, некогда наводивший на нее такой ужас, был попран, показав себя идиотом и трусом на глазах у своих учеников. Но это случилось в отмененном прошлом, и сейчас старый вольноотпущенник даже не подозревал об этом возмездии. Конечно, было бы приятно наказать Зенона по-настоящему, чтобы он на всю жизнь запомнил урок боли и унижения. И Кассия была уверена, что вполне могла бы придумать способ сделать это и избежать неприятных для себя последствий: например, подкараулить Зенона поздно вечером, после наступления темноты. Но с этим можно было не торопиться. Главное было - убедиться в том, что она, Кассия Луцилла, всего пятнадцати лет от роду, способна заставить трепетать тех, кто еще недавно мог превращать ее жизнь в каждодневную пытку.

Ощущение безнаказанности и всесилия пело в душе Кассии триумфальную оду, равной которой не сочинил бы сам Гораций.

Спустя несколько дней Кассия спросила отца, можно ли отыскать людей, ответственных за злоключения их семьи в дни падения Сеяна.

– Приказ исходил либо от Макрона, либо от самого Тиберия, - ответил отец.
– Ты и сама знаешь, что их обоих нет в живых. В чем смысл твоего вопроса?

– Мне просто интересно, отец. Вообрази, что мы стали всесильны и пожелали поквитаться с теми, кто тогда издевался над тобой и над матерью, от чего у нее случился выкидыш, с теми, кто держал в темнице маленьких детей! Как ты думаешь, смогли бы мы найти этих людей?

Секст Кассий посмотрел на дочь с нескрываемой тревогой.

– Моя дорогая, не советую тебе забивать голову мечтами о несбыточном возмездии, - медленно проговорил он после некоторого раздумья.
– Настоящие злодеи мертвы. А те, что выполняли их приказы, считали нас врагами отечества, ибо были обмануты. Они просто выполняли свой долг, делая то, что считали защитой интересов Рима.

Кассию не удовлетворила такая трактовка событий. Она вовсе не собиралась прощать тех, кто силой тащил в холодное темное подземелье шестилетнего ребенка. Придет время, и всем тем из них, кто еще в живых, придется дать ей ответ. За исключением, пожалуй, солдата, пожалевшего продрогшую девочку и принесшего ей одеяло. Возможно, это одеяло спасло ей тогда жизнь, и она заболела не так серьезно, как могла бы. Но Кассия не собиралась прощать солдата, процедившего с полным безразличием: "они ее сначала обесчестят, а затем казнят". Точных слов ночного стража Кассия не помнила, но смысл их, в ту ночь ей недоступный, позже она поняла и хорошо запомнила.