Римская карусель

Дельта Марк

Когда же Кассия вернулась в дом, на его воротах уже были вывешены в знак траура листья кипариса, и одетая в черное Пульхра с ужасом говорила ей, что Секст Кассий Пармский вскрыл себе вены.

Кассия оттолкнула двоюродною сестру и поспешила в свою спальню, чтобы не столкнуться где-нибудь с матерью. Там ей вдруг пришло в голову, что у нее все еще остается неповторимая возможность увидеть отца живым, коснуться его, услышать его голос! Ведь со времени их разговора еще не прошло четверти суток!

Несмотря на сжигающую, уничтожающую усталость,

Кассия снова закрыла глаза и погрузилась в прошлое.

Опять входила она в таблинум, опять видела Секста Старшего, сидящего в кресле, закутанного в тогу, внешне спокойного, уже готового к уходу, но еще живого, живого, живого. Пламя жаровни отбрасывало на статуи переменчивые багровые тени.

– Я в полной мере готов полагаться на тебя, мой дорогой Пифагор, - говорил отец, протягивая Кассии мешочек с письмом, а она безропотно брала мешочек, слушая не слова отца, уже выученные ею наизусть, а звук его голоса.

Секст объяснял ей, как найти Филемона, а дочь не отрывала глаз от отца, стараясь запомнить каждую черту лица, движение бровей и губ, тонкие, возникающие при разговоре морщинки вокруг глаз, которые исчезнут, когда лицо охватит восковая бледность.

Затем, не зная, как еще потянуть время, Кассия просто обнимала Секста, ничего не говоря, лишь бы продлить еще ненадолго эти последние мгновения перед тем, как их разлучит стигийский холод.

Но ей все же пришлось с ним расстаться. Уже совершенно без сил, задыхаясь от горя и истощения, снова ехала Кассия к Филемону, где, вместо того, чтобы считать деньги, она попыталась еще раз погрузиться в прошлое, чтобы повидаться с отцом, и на этот раз уже не выдержала напряжения и потеряла сознание.

На следующий день Луцилла зашла к ней справиться о ее самочувствии. Кассия, лежа в постели, отвернулась к стене. Мать постояла в напрасном ожидании ответа, затем сообщила, что отправила письмо Сексту в Германию, но что он, очевидно, никак не успеет приехать домой до похорон. Кассия опять не проронила ни слова, и Луцилла тихо вышла.

Днем погребальная процессия в сопровождении нанятых музыкантов, всю дорогу извлекавших длинные, тоскливые звуки из своих флейт и труб, доставила в открытом гробу тело Секста Кассия на Эсквилинское кладбище. Ряженые рабы и вольноотпущенники в восковых масках предков, взятых из ларария, расселись на креслах вокруг сложенного из деревянных бревен настила, на который было уложено тело. Это выглядело так, словно предки собрались вместе, чтобы встретить новоприбывшего родственника.

Гней - самый старший из присутствующих здесь мужчин семьи - произнес речь, восхваляющую деяния усопшего. Когда он закончил, ряженые отошли в сторону. Авл Курций, сутулясь и оттого становясь еще меньше ростом, первым положил факел у подножия настила. Остальные вслед за ним стали поджигать деревянное сооружение с разных сторон.

Занялся огонь, затрещало дерево, поднялась дымовая завеса, скрывшая из виду тело Секста Старшего. Когда оно сгорит, урну, куда соберут прах, установят в алтарь с надгробием.

Кассия, как и другие женщины, стояла, покрыв голову складками длинной накидки в знак траура. Она находилась близко к погребальному костру, и ее все сильнее обдавало волнами жара. Но она не отходила, продолжая смотреть на пылающее сооружение и думая о том, что среди предков, встречавших Секста, не было того, кого он почитал более всех своих предшественников, - воина и поэта Квинта Кассия Пармского.

***

По окончании девятидневного траура были совершены поминальные жертвоприношения. Богам поднесли оливковое масло, вино и кровь животных.

Кассия лихорадочно размышляла, ища способ отомстить императору за смерть отца. Она могла попросить кого-нибудь из влиятельных друзей семьи представить ее Гаю, могла даже собственноручно нанести ему удар. В том, что ей хватит сил справиться с ним, она не сомневалась. Но дальнейшее развитие событий было очевидным: телохранители императора изрубят ее на части прежде, чем она успеет оказаться в безопасности, и это произойдет так быстро, что у Кассии просто не будет времени, чтобы, как-то воспользовавшись таинственным даром менять прошлое, уйти от погони.

Может быть, Кассии следовало организовать заговор против Калигулы? Вообразив сенаторов, всадников, преторианцев, возглавляемых девушкой, еще не достигшей шестнадцати лет, она тут же отбросила эту идею как совершенно нелепую. Да и опасность доноса была слишком велика. Несмотря на свои необычные способности, жить в постоянном ожидании удара в спину Кассия не собиралась. Отец завещал ей беречь себя.

– Как же мне использовать полученный от тебя дар, чтобы свершить возмездие, но не погибнуть?
– шептала она снова и снова, сидя перед алтарем Тайного Божества, на котором всегда стояли свежие фрукты и кубок с вином.
– Помоги же, бог или богиня, натолкни меня на правильную мысль!

Несмотря на эти мольбы, безопасное решение так и не приходило в голову. Впрочем, решила Кассия, если Гая убьют другие, она все равно сможет считать, что им помогла ее ненависть, и что она хотя бы косвенно отомстила за отца.

Вот только ждать, когда такое произойдет, было нелегко. Кассия не знала, когда же кто-нибудь наберется мужества и решимости, чтобы выступить против тирана. За прошедшие с начала правления Калигулы неполных четыре года было только два заговора против него.

Кассии казалось невероятным, что люди годами терпят деспотию, - ведь речь идет всего лишь об одном человеке! Знать, полководцы, преторианцы - все они годами безропотно прислуживали какому-нибудь преступнику из семейства Юлиев-Клавдиев, вроде Тиберия или Калигулы, топтавшему их достоинство, пытавшему и убивавшему их близких, отнимавшему их имущество, обрекавшему на нищету их семьи, превращавшему их жен в платных или бесплатных потаскух, унижавшему их богов, причисляя к их сонму свою ничтожную личность!