Римские игры
Шрифт:
Время шло – наступил сезон ремонтов. Жильцы, осознавшие себя полноправными хозяевами, привели худо-бедно в порядок собственную жилплощадь, а по завершении принялись и за места общего пользования – объединенными усилиями принялись латать обильные шрамы на стенах видавшего виды подъезда. Этим бы всё и кончилось, но прошлое не отпускало, упорно цепляясь за свои замшелые стереотипы.
Подъезд, в котором проживал Максимов, обладал достопримечательностью мистического свойства, ставшей своего рода, causa causarum 2 , сыгравшей немаловажную роль в становлении его мировоззрения…
2
Причина причин (лат.)
Угол в пролете между первым и вторым этажами, в который втиснулась батарея почтовых ящиков с прорезями безгубых ртов, отличался исключительно стойким запахом мочи, не поддающимся уничтожению ни с помощью старозаветной хлорки, ни современнейшими антисептическими чудесами химиндустрии стран большой семерки. Подобно неистребимому Кентервильскому кровавому пятну каждый день, едва забрезжит рассвет над златоглавой Москвой, он вновь благоухал свежей мочой, нагло бросая вызов героическим попыткам жителей злополучного подъезда применить накануне весь имеющийся в наличии противохимический потенциал. Ничто не помогало! Даже ликвидация пивной точки напротив, служившей для жителей дома основной версией, объясняющей загадочный феномен, не возымела сколь-нибудь заметного действия. С фатальной неизбежностью заколдованный угол продолжал источать аммиачный запах отходов жизнедеятельности.
Но, как ни странно, это маленькое по масштабам Вселенной зло неожиданно сыграло и положительную роль в жизни обитателей подъезда. Беда сплотила граждан, разъединенных промчавшимися над страной ураганами перемен и с безжалостностью, встречающейся только в слепой природе, разрушившими милый сердцу мелкообывательский уклад в их детерминированной от «альфы» до «омеги» жизни. Они вновь почувствовали потребность общаться. То есть, возникла та самая объединяющая идея, о которой часто любят рассуждать во времена великих катаклизмов. И неважно, что в сердцевине ее лежал такой прозаический, и даже – чего греха таить – антисанитарный объект, как подвергающийся надругательству угол в подъезде. В жизни часто бывает, что в фундамент будущих великих свершений закладывается отнюдь не стерильный материал.
Первый, объединительный съезд произошел на лестничной площадке верхних этажей, куда почти не долетали молекулы резко пахнущих ароматических соединений. Собрание сразу же дало результат – через две недели подступы к месту были блокированы оборонительным рубежом в виде стальной двери с кодовым замком. Но, увы, даже бронированная мощь не смогла сдержать коварного противника. Орошение угла продолжалось. Не помогли и дежурства на манер канувших в Лету добровольных народных дружин. Изворотливые злоумышленники сверхъестественным образом умудрялись обмануть бдительность новоиспеченного охранного формирования.
Отчаявшиеся жители предприняли отчаянный шаг: фигурально выражаясь, хором закричали: «Полиция!» Но, как нетрудно догадаться, результативность этого органа оказалась также невысокой. То ли из-за лени, то ли, и впрямь, вследствие нехватки кадрового состава «заниматься этой хернёй» у полицейских не было ни желания, ни времени. Эти слова без протокола с приветливой улыбкой произнес участковый полномочному послу от подъезда, сердечно приобняв его за плечи и вежливо подталкивая к выходу своим гигантских размеров животом. Ни у кого не
Однако Максимов несмотря на свою принадлежность капитулировавшей стороне, напротив, обрел четкую, как гравюра Дюрера, цель жизни.
Но все это были дела давно минувших дней – время, когда он делал первые шаги в журналистике. А сегодня любой редактор отдал бы с десяток своих сотрудников за одного Максимова.
Однажды вечером Максимов, помнится, стоял у плиты и занимался любимым делом – жарил мясо. А Алена, упомянутая выше в контексте с вишневым джемом, красивая блондинка с серыми, отдающими в зелень глазами, кротко внимала рассуждениям любимого мужчины.
– Скажем, стейк, – философствовал Максимов, – для нас он всего лишь кусок протеинов, жиров, витаминов, калорий… Как далеки мы в пространстве, времени, да и духовно от того места, где произошло убийство несчастного животного, которого мы, извини, сожрем. Мы забываем, что оно когда-то бегало, мычало, бодалось, кукарекало, хрюкало. Это часть плоти живого существа…, умерщвленного, обезглавленного. С него содрали кожу, выпустили кровь, вырвали внутренности!
Он перевернул стейк, и тот присоединился к его возмущению сердитым шипением.
– Ага, понятно! – прервала Алена, почувствовав в этих мыслях явную угрозу не только предстоящему ужину, но и душевному покою друга. – Ты травоядное! А вот на Кавказе не задаются дурацкими вопросами, а берут в руки остро отточенный нож… Чик! И мясо начинают жарить еще до того, как оно успевает остыть от животного тепла.
Максимов со стуком поставил перед ней тарелку со спорным, но не теряющим от этого гастрономическую привлекательность стейком.
– Ты хищница, Алё!
Ему нравилось называть ее так, после того как она однажды рассказала про своего деда. Именно он сократил имя своей внучки до этого телефонного междометия.
– Идеалист! – осуждающе бросила она ему в ответ. –Борешься со злом, а пора бы понять, зло невозможно искоренить. Его можно только перераспределить!
– Нет, его надо выкорчевывать и закапывать подальше от людей, пока не распадется само! Как радиоактивная дрянь, – парировал он.
Вслед за этим оба с аппетитом вонзили зубы в умопомрачительно вкусную жареную плоть.
– Алик, миленький, открой ресторан. Будешь кормить меня стейками, – попросила Алена, когда тарелка перед ней опустела.
– Вот ты смеешься, а как и многие, недооцениваешь журналистское расследование, как метод установления истины… Пойми, если дело ведет профессионал, то результат часто бывает более убедительным, чем у сотрудников специальных ведомств.
Остается добавить, что в тот достопамятный вечер имела место одна странность, которую впоследствии Максимов вспоминал как некое указание свыше, хотя и не верил, что над его головой есть что-то еще кроме атмосферы и бесконечного космического пространства за ее пределами. Он точно помнил – когда они включили телевизор и стали переключать каналы, как ни старались, не могли найти ничего жизнеутверждающего. Экран заполняли нескончаемые перестрелки, зверские, леденящие кровь избиения, разорванные на части человеческие тела.