Рин. Книга I. Звезда и жернов. Экземпляр для свободного и бесплатного распространения в интернете
Шрифт:
В какой-то момент кавайю с новой силой охватило волнение: погрузившись в свои мысли, он предоставил оддтов самим себе, но чародеи противника неожиданно сумели их перехитрить и нанесли чувствительный удар в самый центр его войска. Враг незамедлил этим воспользоваться и едва не прорвал в том месте боевые проядки его армии. Если бы не доблесть и бесстрашие гайру, то дело бы обернулось совсем плохо. С этого времени Тоэль Локайну уже не позволял своим чувствам взять над ним верх. Он пристально следил за ходом битвы и, едва заметив какая опасность нависла над его несокрушимыми великанами, тут же нанёс по врагу жестокий удар, не пожалев ради этого немалую часть таящейся в его доспехе Силы. И удар этот пришёлся как нельзя вовремя! После него участь противника оказалась решённой: его центр
Но время. Опять время! Как доложили наблюдатели, с юга стремительно приближалась ещё одна вражеская армия. Можно было подумать, что все жители этой маленькой, но черезвычайно населённой страны, вдруг взяли в руки оружие. И Тоэль Локайну с досадой осознал, что до её подхода не успеет разделаться со своим нынешним противником. Секунды, подобно перезревшим сливам, срывались с ветвей времени и, гулко падая в неумолимое сейчас, лопались там и в дребезги разбивали то пространство, что разделяло его и ощитиневшееся тысячью длинных копий тысяченогое и тысячерукое, закованное в сталь чудище.
Кавайю медленно поднял вверх свою левую руку и едва заметно махнул ею в сторону юга. И в тот же миг маленький лесок, до того мирно дремавший на ещё ласковом солнышке, испуганно вздрогнул и шумно раздвинул свои ветви. Ослепительно засияли яркими цветами причудливые доспехи. Диковинные скакуны с поражающим своим многоцветием всадниками скорее напоминали празднично наряженную толпу, чем грозное войско. Аста. Блистательные полторы. Тысяча пятьсот всадников, десять лет наводнявшие безграничным ужасом весь Пакрам. Тысяча пятьсот воинов своим мужеством и доблестью стоивших пяти тысяч лучших солдат любой другой армии.Тысяча двести “Сайэни ас Окхиту” - “касаний смерти”, тысяча двести могучих воинов, в тяжёлых латах, с пятирановыми толстыми копьями, удар которыми не раз вышибал из сёдел самых опытных всадников Ойриса, и которые равно искусно сражались, как на своих скакунах, с копьём в руке, так и будучи спешенными, нимало не стесняясь своими тяжёлыми доспехами. А вокруг них, подобно лёгким листьям, гонимым неудержимым ветром, мчались три сотни “Юмрори Орн” - “стальных небес”, три сотни удивительных арбалетчиков, способных необычайно метко стрелять на скаку тяжёлыми болтами со скоростью опытного лучника. Правда, сделать так они могли не более пяти выстрелов, после чего им приходилось браться, пусть и за обычные, но всё же чрезвычайно мощные луки. И было это так, поскольку в основу этого их удивительного мастерства было положено искуснейшее волшебство. Кавайю лично, перед каждым сражением, зачаровывал, как сами арбалеты, так и болты к ним. Во время битвы, он указывал определённое место на поле боя, куда и летели затем, без промаха, эти самые болты. Однако, изменить цель, коли она была назначена, он уже не мог. Но правда и то, что кавайю ещё не разу не ошибся.
И вот эти смертоносные полторы тысячи, словно крепко сжатый стальной кулак, устремились навстречу уже появившимся на горизонте рыцарям. Земля задрожала и словно бы исторгла из глубин своих тяжкий стон под безжалостными ударами тысяч мощных лап никогда невиданных здесь скакунов. В воздух поднялось плотное облако пыли, и блеск доспехов несколько угас, скрытый этой сумрачной пеленой.
“Только бы они сделали всё именно так, как я им велел!” – внутренне содрогнулся бывший квистол, беспокойно оглядываясь на суровых, взявших копья в упор, рыцарей. Он не мог не вспомнить, с каким дружным негодованием они встретили его категорическое требование, и скольких трудов и откровенных угроз стоило ему, чтобы, наконец, добиться их крайне неохотного согласия. И если вдруг сейчас их гордость возьмёт верх над страхом Божьим, который он столь усердно пробуждал в их бесконечно упрямых душах, то всё неминуемо пойдёт прахом.
Две устремлённые друг на друга ярости стремительно сближались, и вот уже первый град болтов обрушился на рыцарей, пробивая у многих из них шлемы и даже панцири. Вопль боли и ненависти пронёсся над войском квистола, но за миг до этого рыцари разомкнули свои тесные порядки и поспешно рассыпались широко в стороны, стремясь теперь не прямо на противника, а как
– Благодарю тебя, Господи! Всего себя предаю в руки Твои! Да буду и дальше верным орудием Твоим! – вознёс жаркую молитву Всесущному несказанно обрадованный квистол, а Тоэль Локайну напряжённо выпрямился, почувствовав что, как это не невероятно, но его перехитрили.
Но даже без этого, последствия первого столкновения были далеко не в пользу армии квистола: десятки рыцарей и сотни простых конников, всё же врезавшиеся в порядки противника на полном скаку, сломали свои копья и познали ужас встречи с ринувшейся им навстречу землей. Их более удачливые противники, практически не сбавляя скорости, уже сшиблись с новыми врагами, причём, почти с тем же результатом. Но дальше ряды рыцарей закончились, и “касаниям смерти”,пришлось поспешно разворачиваться. Строй асты был безвозвратно разрушен, и её смертоносная мощь пропала втуне. И хотя урон причинённый войску противника был более чем впечатляющим, он мог бы быть несравненно значительнее, что не мог не заметить Тоэль Локайну. Кавайю решительно обнажил два огромных, словно бы пылающих изнутри оранжевым пламенем, клинка и… тут же исчез!
– Нса но окхирах вэа а кину!* – с бешенством выдохнул он, появляясь позади наибольшего скопления рыцарей, подобно смертоносному урагану врезавшихся в его основной войско и теперь неудержимо сминавших его порядки. Кавайю вытянул в их сторону меч, стиснутый в правой руке. Клинок ослепительно полыхнул, и там, куда он был направлен, образовалась широкая просека из превратившихся в бесформенную кровавую кашу обрубков тел. Лишь немногие рыцари, защищённые своими зарачованными доспехами, или же сильными амулетами, избежали этой страшной гибели. Но кавайю не интересовали эти счастливчики: он уже направлял свой меч в другое место.
(* - Да не исчезнет ветер всего сущего! (старокивилийский).)
– Нса но лиха ойре а айне!** – и новая кровавая полоса, огибая редкие островки счастливцев, рассекла ненавистные Тоэль Локайну вражеские порядки.
(** - Да не придёт время отчаяния! (старокивилийский).)
То, что произносил кавайю не было заклинаниями, ибо ему не нужно было их произносить. Кавайю сам по себе был почти чистой Силой, Ветром Всего Сущего, и потому ему достаточно было лишь просто помыслить то, что он желал пробудить к жизни посредством своего волшебства. Поэтому, то что говорил кавайю и не было заклинаниями. Он просто так ругался, не в силах сдержать свои досаду и ненависть.
– Нса но сэисаруха хэль драйя са’рдагури!* – и снова десятки имрийцев в мгновение ока оказались разорваны в клочья. Но на доспехе Тоэль Локайну лишь не многие камни продолжали мерцать кроваво-красным огнём.
(*- Да не встанет на Великий Путь (Звёздного огня) недостойный! (старокивилийский).)
Поражённые в самое сердце великим страхом, имрийцы бывшего квистола, не зная, что им и думать о той невиданной напасти, что столь внезапно и смертоносно обрушилась на них, тут же дрогнули и, в панике, бросились бежать.
– Стойте, дети мои! – воздел вверх руку с тяжёлым, боевым посохом монаха квистол. – Остановитесь во имя Господа нашего! Да убойтесь гнева Его! Что есть страх смерти пред страхом предать Его?! Что есть жизнь самых великих мира сего, пред смертью ради Него, Единственного и Всесущного?!.. Остановитесь, дети мои! Остановитесь, и Господь войдёт в сердца ваши и чрез вас восславит имя своё!
Квистол стоял на небольшом пригорке, раскинув в стороны руки и широко расставив ноги. Высокий. Грозный. Охваченный гневом и яростью. Словно пушинку держал он высоко над головой железный посох, с шишковатым шарообразным окончанием, как у палицы, на одном его конце и с обоюдоострым лезвием, как у меча – на другом. Но сколь не взывал он к вере и доблести соотечественников, те не желали его слушать, и, как и прежде, со всей сноровкой, на какую только были способны,убегали прочь с поля боя. Паника, начавшаяся в одном месте, быстро перебрасывались на другие, причём даже туда, где имрийцы безоговорочно одерживали верх, и где страшное заклятие кавала ещё не успело снять своей жестокой жатвы.